Густав Эмар - Приключения Мишеля Гартмана. Часть 1
Мишель подошел к повозке, передал Оборотню его ружье и взял свое.
— Что там такое? — спросила госпожа Гартман с беспокойством.
— Решительно ничего, — ответил Мишель, — но так как мы находимся в такой стране, где на каждом шагу можем встретить врага, мы берем оружие. Успокойтесь, милая матушка, и ты также, сестрица, — продолжал он, — оставайтесь спокойно в повозке, а в особенности не шевелитесь, что ни случилось бы.
Он старательно закрыл повозку насмоленной парусиной, занял место в авангарде и зарядил свое шаспо.
В ту минуту, когда путешественники добрались до перекрестка, откуда шло несколько тропинок, они услыхали позади себя громкие крики и увидали трех человек, скакавших к ним и показывавших что-то знаками.
— Чего хотят эти люди? — спросил капитан.
— Не знаю, но мы скоро это узнаем. Отдайте ваше ружье моему мальчугану.
— Это для чего?
— Для того, чтобы не показывать враждебного намерения. Возьми, Зидор, оба эти ружья, спрячься, мальчуган, с левой стороны повозки, чтобы тебя не видели. Когда я брошу палку, подай нам оружие. Понял?
— Понял, батюшка.
— Сюда, Том!
Собака пошла по пятам контрабандиста.
Между тем незнакомцы быстро приближались. Их было четверо, все верхом; но так как, вероятно, они успели достать только три лошади, то третий всадник вез своего товарища на своей лошади.
Они скоро настолько приблизились, что их можно было узнать. Первый был Поблеско, второй привратник, а двое других, вероятно, слуги.
Все были вооружены карабинами и имели пистолеты в чушках.
— Стой! — закричал капитан, когда они очутились на расстоянии половины ружейного выстрела. — Прежде чем вы подъедете ближе, мы хотим знать, кто вы и с кем мы имеем дело, с друзьями или врагами. Пусть приблизится только один из вас.
— Хорошо! — ответил всадник, ехавший впереди и который был не кто иной, как Поблеско.
Они разменялись несколькими словами со своими спутниками, все спешились и привязали лошадей к деревьям.
Капитан заметил, что Поблеско и его товарищи, сходя с лошадей, вынули пистолеты из чушек и заткнули их за пояс.
Три человека остались посреди дороги, а Поблеско подошел один.
— Разве вы меня не узнали? — сказал он, остановившись в десяти шагах от повозки. — Это я предлагал вам рекомендательные письма в Мец.
— Я очень хорошо узнал вас, — ответил капитан, — но не видав вас перед отъездом, я предположил, что вы забыли о вашем обещании.
— Я никогда ничего не забываю, милостивый государь. Я эти письма вам привез.
— Сознайтесь сами, что это немножко поздно.
— Я подумал, что, может быть, следует собрать о вас некоторые сведения, прежде чем отдавать вам эти письма. Наше свидание было очень коротко, а разговор очень поверхностен в эту ночь.
— Надо было подумать об этом. Притом не я просил у вас этих писем. Во всяком случае не было никакой необходимости гнаться за мною с такой многочисленной и вооруженной свитой.
— Оттого, что мне пришли некоторые подозрения, — сказал Поблеско с насмешкой, — которые я не прочь разъяснить, а так как я полагаю, что вы отказались бы мне дать их добровольно, то я взял с собою людей, чтоб добиться их от вас.
— Силою, не так ли?
— Вы сами это сказали. Угодно вам исполнить мое желание?
— На вопрос, предложенный таким образом, у меня есть только один ответ: я не согласен.
— Берегитесь, милостивый государь, подумайте, прежде чем ответить. Вас только двое, вы плохо вооружены, как мне кажется, между тем как нас четверо, как вы видите.
— Полно, полно, — сказал Оборотень, качая своей огромной головой, — я вижу, что дело идет на расправу, — и он бросил свою палку.
В ту же минуту у них обоих очутились в руках шаспо.
— Вы ошибаетесь, — ответил капитан, прицеливаясь в Поблеско, — мы вооружены, вооружены даже очень хорошо, как вы видите в свою очередь. Берегитесь же; при малейшем движении я вас убью наповал.
Поблеско остался неподвижен, бледен, но тверд. Очевидно, он не ожидал такого резкого ответа.
— Вы забываете моих спутников, — сказал он.
— Посмотрите-ка на ваших спутников, — сказал Оборотень.
Поблеско машинально повернул голову.
— Том! — закричал Оборотень. — Подхвати-ка этого господина, старикашка!
Собака бросилась как тигр на молодого человека, схватила его за горло и сбила с ног, прежде чем он успел увидать это нападение, которого, конечно, вовсе не ожидал.
— Довольно! — закричал контрабандист. — Не сжимай так крепко, мой бриллиантик, ты можешь задушить, а это было бы жаль.
В одну минуту Поблеско был обезоружен и поставлен в невозможность сделать движение.
А его три спутника также находились в положении критическом.
Как мы сказали, они стали посреди дороги и разговаривали между собою шепотом, внимательно наблюдая за движениями своего начальника и путешественников.
Это-то внимание и погубило их.
Пока они смотрели вперед, они не видали Паризьена, который украдкой вышел из леса и подошел к ним не будучи ни видим, ни подозреваем, поднял ружье и начал угощать их по спине, по голове и по плечам градом ударов, от которых они без чувств повалились на сырую землю.
— Э! — сказал Паризьен. — Теперь Оборотень не скажет, что я не годен ни к чему; надеюсь, что я славно отделал! — вскричал он с самодовольствием.
Не теряя ни минуты, он отобрал у всех трех их оружие, крепко связал их веревками, которые нашел в их карманах и, вероятно, принесенных для другого употребления.
Исполнив эту обязанность, он сел философически на край дороги, чтоб не терять своих пленников из виду, и закурил трубку, бормоча сквозь зубы:
— Подождем теперь приказаний капитана.
Глава XX
Катастрофа
Между тем Поблеско сделалось очень неловко, пока Паризьен так обращался с его свитой.
Том сжимал его все больше и больше, и если б Оборотень не подоспел вовремя, молодой человек был бы задавлен.
Горло Поблеско до того было стиснуто, что ему потребовалось несколько минут для того, чтоб прийти в себя.
— Вы разбойники, злодеи! — кричал он, когда наконец успел произнести несколько слов.
— Разбойники! Вам угодно смеяться, милостивый государь, — ответил Оборотень насмешливым голосом, — если мы отнимем у вас оружие и бумаги, то за это оставим вам ваш кошелек. Верьте мне, вы слабее нас, покоритесь добровольно.
— Негодяи! — проворчал с бешенством Поблеско.
— Негодяй и разбойник только вы, милостивый государь, — сказал тогда капитан сухим голосом с выражением неимоверного презрения. — Разве мы на вас напали? А теперь, когда вы доведены до невозможности и бессилия вредить нам, извините-ка, если можете, ваше поведение. Я готов вас выслушать.
