Крис Хамфрис - Честь Джека Абсолюта
Джек приступил к повествованию о своих злоключениях, а поскольку оно, даже в укороченной версии, получилось пространным, Бургойн успел не только добраться до своей резиденции, но и умыться, переодеться в предложенное ему денщиком ночное одеяние и растянуться на кровати, прежде чем юноша покончил с римской частью истории. Ни малейшего желания погрузиться в сон полковник, однако, не выказал.
— Я знаю полковника Тернвилля, — произнесон. — Это достойный человек. Гроза скрытых противников Англии.
Бургойн вздохнул.
— В офицерской среде есть немало людей, считающих шпионаж чуть ли не постыдным занятием. Я не принадлежу к ним. Эту войну — и любую другую — мы выиграем с помощью разумно используемой разведки. А без нее — проиграем. — Он сел.
— Кто таков ваш Макклуни? Не припоминаю этого имени. Вы уверены, что он в Португалии?
— Я слышал, сэр, что он собирался сюда с целью нанести Англии максимальный урон. И у него немало других кличек и прозвищ.
Бургойн сбросил ноги с кровати, подошел к цилиндрическому футляру и извлек оттуда карту, которую расстелил на постели.
— Не исключено, что он мог затесаться в один из наших ирландских полков. Когда я в последний раз слышал о них, оба находились вот здесь — на севере, подкрепляя своим присутствием боевой дух скверно организованных португальцев. Испанцы занимают почти весь театр военных действий и располагают подавляющим численным превосходством, так что защитить все эти просторы, — он поводил над картой рукой, — нам так и так не удастся. Линия нашей обороны в конце концов пойдет здесь. — Худой длинный палец вдоль реки Тежу пошел к Лиссабону. — Однако мы имеем возможность не только задержать противника, но и в ближайшее время нанести ему чувствительный урон. Ибо для обеспечения сил вторжения испанцы сконцентрировали в одном месте огромные воинские припасы, которые мне приказано уничтожить.
Палец вернулся к испанской границе, и Джек прочел название городка.
Валенсия де Алькантара.
Полковник выпрямился и потер поясницу.
— Так что на данный момент я прошу, нет, я требую, молодой человек, чтобы даже если один ваш глаз будет постоянно выискивать шпиона-ирландца, другой должен все же с не меньшей бдительностью следить за испанцами. Надеюсь, вы справитесь с этим, не развив косоглазия?
— Так точно, сэр.
Джек с тщанием разглядывал карту, словно и вправду надеясь найти среди обозначенных коричневым цветом холмов и голубых загогулин рек пятнышко огненно-рыжих волос.
Должно быть, глаза его странно блеснули, ибо полковник сказал:
— Все же меня несколько удивляет ваше стремление лично добраться до этого негодяя. Сдается мне, в нем есть нечто, выходящее за пределы чисто служебного рвения, а?
Джек, излагая историю своих отношений с ирландцем, постарался не упоминать о Летти, но Бургойн был чересчур проницателен, чтобы хитрить с ним и дальше.
— Сэр, я, возможно, сказал вам не все, но остальное… затрагивает только меня и… мою честь. Поэтому, — юноша взглянул командиру в глаза, — я предпочел бы оставить подробности при себе.
Cherchez la femme! — пробормотал Бургойн и кивнул. — А ведь я оказался прав, а, приятель?
— Может быть, сэр. Но я могу заверить вас, что всегда буду ставить свой долг на первое место, а мои личные… устремления на второе.
— Не сомневаюсь в этом ни на секунду, молодой человек. Как в том, что тебя зовут Абсолют. Или Трумэн. Или… — Он щелкнул пальцами. — Напомни-ка мне твое ирокезское имя?
Дагановеда. Оно означает «Неутомимый».
— Хотелось бы и мне так прозываться!
Улыбка Бургойна перешла в зевок.
О, сэр, вам и впрямь пора отдохнуть. Разрешите мне вас покинуть.
Получив кивок, Джек пошел к двери, но кое-что вспомнил.
— Простите, сэр, можно последний вопрос?
— Хм?
— Вы сказали, что видели моих родителей?
Бургойн поднялся на одном локте.
Верно. Видел их на Друри-лейн. За неделю до нашей отправки.
— Значит, их изгнание кончилось?
Угу. Тут и я руку приложил, и другие люди замолвили за сэра Джеймса словечко перед королем и министрами, да и вообще, похоже, смерть лорда Мельбурн не стала причиной столь уж глубокой и всеобщей скорби, какой мы опасались вначале. Твой отец прощен, и чета Абсолютов вновь водворилась в своей резиденции в Мейфэр.
— Я очень рад это слышать.
— Матушка твоя, когда мы виделись, очень за тебя волновалась. Но сэр Джеймс… — Полковник издал смешок. — Сказать, что он зол, значит, ничего не сказать. Уверяет, что в Бате ты его крупно надул, а потом унес ноги. Он так ругался, что не смог объясниться толково, но суть истории, как я понял, сводилась к тому, будто ты пытался обманом получить его разрешение жениться на какой-то там бесприданнице.
Джек вздохнул.
— Моему отцу свойственно… э-э… истолковывать события весьма своевольно.
— Это верно. Может быть, тебе стоит черкнуть им несколько строк и расставить, так сказать, все по полкам?
— Обязательно напишу, сэр.
Джек уже выходил за порог, когда Бургойн окликнул его.
— Абсолют, — пробормотал он совсем сонным голосом, — я слыхал, твои братья-могавки снимают с убитых противников скальпы. Похоже, твой отец, служа в Германии, увешал такими трофеями весь свой пояс. В метафорическом смысле… конечно. А может быть, и не только. — Последовал очередной зевок. — Бешеный Джейми очень бы пригодился нам послезавтра, при штурме Валенсии де Алькантара.
* * *Заполнявшие русло высохшего ручья люди соблюдали обет молчания строже любой монашеской братии. Находившийся на небольшом возвышении Джек едва различал в лунном свете смутные очертания четырех сотен кавалеристов Шестнадцатого полка и двух сотен приданных им гренадеров. И пехотинцы, и конники отдыхали, приходя понемногу в себя после двух ночей изнурительного форсированного перехода, в результате которого они оказались в миле от Валенсии де Алькантара. Лошади, стоявшие в связках, насыщались овсом из надетых на их морды мешков, солдаты подкреплялись извлеченными из котомок и ранцев полевыми пайками. Джек, уже сжевавший полоску вяленой оленины, ни малейшего желания ни присесть, ни прилечь не испытывал. Какой там отдых, когда в скором времени ему впервые предстояло пойти в бой с полком, в котором он числился вот уж три года. Остальные офицеры тоже стояли поблизости, не сводя глаз с гребня скрывавшей англичан от испанцев гряды, под которым Бургойн, Сомервилль и Фаншэйв, капитан гренадеров, с помощью отчаянно жестикулирующего, необыкновенно усатого переводчика толковали с португальскими лазутчиками.
