Энтони Ричес - Твердыня тысячи копий
Фелиция не разбирая дороги мчалась среди деревьев, слыша за спиной шум погони. С треском ломая ветки, сквозь подлесок продирались два преторианца. Они безжалостно наверстывали разрыв, который появился у девушки, когда она вне всяких ожиданий кинулась прочь с поляны. На краю одной из прогалин ей встретился высоченный дуб, и Фелиция укрылась за ним, едва успев подобрать полу стулы, когда мужчины проскочили мимо с обеих сторон. Наконец треск сучьев и крики затихли, и Фелиция еще с добрую пару минут озиралась по сторонам, разрываясь между желанием оставаться незамеченной и необходимостью как можно больше оторваться от преследователей. Сейчас их голоса были не очень громко, но все же слышны, и ей пришло в голову, что солдаты, должно быть, остановились и обсуждают, куда она могла деться. Потихоньку звук их речи крепчал, и девушка с ужасом поняла: они не только возвращаются, но и, похоже, догадались, где ее искать. Наконец в лесной тишине раздался до боли знакомый голос, и перед глазами Фелиции без труда всплыла физиономия легионера, который так досаждал ей последние пару дней. Максим.
– Слышь, девка! Ты от нас все равно никуда не денешься! Найдем и отыграемся за подлянку, что ты нашему сотнику устроила!
Второй голос подхватил:
– Эт-точно! Дай только добраться, уж мы из тебя…
Максим перебил напарника:
– Таких, как я, ни одна баба забыть не может. У меня к ним особый подход…
Он обогнул прогалину, и Фелиция чуть ли не кожей ощутила, как его глаза простреливают заросли в поисках ее укрытия.
– А хочешь, смешную вещь расскажу? Той ночью, когда меня сцапали у пивной лавки в Шумной Лощине – это когда я одного придурка зарезал, – так вот, той же ночью арестовали еще одного типа из моего контуберния. Он-де отодрал и удавил местную старуху. Все назвали его «мразью», «зверем» и прочее. А взяли его потому, что возле трупа нашли его же амулет. Вот народ и решил, что шнурок порвался, пока он ее пялил. Парня чуть было на месте не порешили, а потом сунули в гарнизонную каталажку, где с ним под настроение возились дежурные центурионы. Я как раз сидел напротив. Отлично помню, как он все время ныл: мол, я невиновен, меня подставили… Впустую! Из всех я один ему верил. Как думаешь, почему? Догадываешься?
Максим на секунду умолк, выдерживая театральную паузу. Фелицию так и подмывало выкрикнуть лежащий на поверхности ответ.
– Вот именно! Он и впрямь был ни при чем, потому как все проделал я! Эх, вот это была ночка! Сначала мне под руку попался наш тессерарий; я его приголубил так, что любо-дорого смотреть. Потом прокрался за той старушенцией в ее хибару, там отпежил ее по самое не балуй, быстренько смотался к нашей палатке и выудил чужой амулет из мешка. Ну, дальше понятно… Ловкая вышла проделка, скажи? Так что я почти не переживал, когда меня взяли из-за того козла из Четвертой центурии. Да он сам виноват, нечего было ножиком хвастаться… Короче, я сейчас тебя найду, и ты узнаешь, как именно я забавлялся с той старухой…
Решив, должно быть, что догадался, где именно затаилась девушка, он вдруг ринулся в кустарник по ту сторону прогалины, отчаянно треща ветками и сухим хворостом. Фелиция бросилась прочь, инстинктивно маскируясь, надеясь под шумок проскочить мимо возвращающихся преторианцев. Увы, вопли за спиной дали понять, что ее задумка не увенчалась успехом. Отбросив попытки сохранять скрытность, она помчалась во весь дух, отлично сознавая, что ни за что не сумеет обогнать гвардейцев. Девушка неслась в отчаянном порыве, даже не заметив, что у нее на пути стоит какой-то легионер, пока, наконец, не зацепилась ногой о валявшуюся ветку и не шлепнулась ничком у самых его ног. Улыбаясь в ответ на ее ошарашенный взгляд, солдат воткнул копье в землю и протянул руку, желая помочь встать на ноги. Перепуганная Фелиция суетливо поползла назад, тщетно нащупывая уже опустевшие ножны.
– Ну наконец-то! Мы уж с ног сбились тебя вызволять… – Он крикнул за плечо: – Она тут! Я ее нашел!
Первым на зов откликнулся один из преследователей. Вывалившись из кустов, он обнаружил легионера и, тут же выхватив меч, медленно двинулся вперед, зловеще ухмыляясь.
– Быстро отвалил! Эта наша баба, и…
Он вдруг нахмурился, а еще через шаг зашелся хриплым смехом, сообразив наконец, кого видит перед собой.
– Чтоб я провалился! Не иначе кругом все накрылось, коли Третью центурию опять в дело пустили!.. Эй, ты, в трех соснах заблудился? Или снова обделался? Пшел вон отсюда, не то сам уляжешься возле этой сучки!
Он оскалился в злобной усмешке, но обнаружил, к собственному удивлению, что легионер и с места не сдвинулся. Наоборот, выдернув копье из плотного лесного грунта, тот решительно выставил вперед зазубренное лезвие.
– Нет, Максим, не в этот раз. И вообще, ты сильно отстал от жизни… Хабит!
Пока онемевший от изумления подонок хлопал глазами, не понимая, откуда у бывшего сотоварища взялась такая сила духа, из подлеска шумно выбрался очередной легионер, потрясая готовым к броску дротиком.
– Еще один! Охренеть! Децим, это ты, что ли? А у тебя-то когда волосатые шары выросли?!
Легионеры синхронно шагнули вперед, целясь копьями ему в грудь, а заодно и прикрывая Фелицию с обоих флангов.
– Сам вали, не то узнаешь холод римского железа в брюхе!
В ту же секунду сквозь зеленую стену зарослей прорвался тессерарий Тит – и замер, мгновенно опознав, кого видит перед собой. На скулах начальника караула заходили каменные желваки.
– Провернулось-таки судьбы колесико… Нет, вы только гляньте, чем меня боги наградили! Ну все, сейчас я ему кое-что отрежу и в прямую кишку запихаю… Центурия Хабита, ко мне!
Максиму хватило одного мимолетного взгляда на лицо своего бывшего командира, чтобы сломя голову броситься в чащу. Тит только головой покачал да гадливо сплюнул.
– Сукин сын всегда был скор на ноги… Ладно. – Он протянул руку повергнутой в изумление Фелиции, помогая ей подняться. – Ну а тебя, милая, один дружок давно разыск…
Из-за деревьев, с той стороны, куда сбежали преторианцы, раздался отчаянный вопль, захлебнувшийся на верхней ноте, когда работа была довершена. Легионеры шагнули вперед, держа копья наготове, но тут же отпрянули, когда на них из кустов вылезла личность в изодранной тунике, видавших виды штанах в обтяжку и грязных солдатских сандалиях. Одежда и оба меча потемнели от крови кого-то из гвардейцев, попавшего под руку минутой раньше.
– Марк!
Зайдясь рыданиями, Фелиция кинулась ему на грудь. Спустя минуту, в течение которой поляна наполнилась еще парой десятков легионеров, Марк мягко откинул девушку за плечи, озабоченно вглядываясь ей в лицо:
