Станислав Федотов - Схватка за Амур
– Почему именно это? – с любопытством спросил Невельской.
– Ну, колесо и парус позволяют по всему свету путешествовать, а книга рассказывает про эти путешествия.
– Теперь я понимаю, почему вы первый рветесь в командировки, – усмехнулся Невельской и тут же посуровел. – Однако, если Розенберг выставит нам счет за потерю барка, то это «съест» все деньги, выделенные на экспедицию. То есть фактически закроет ее. Тут не только ездить исследовать – есть скоро нечего будет. Этого нельзя допустить ни в коем случае! – И стукнул кулаком по столу так, что подпрыгнули чашки, выплескивая чай, а из спальни выглянула Катенька. Увидев ее, Невельской сразу понизил голос. – Надо срочно писать Муравьеву: я все-таки, хоть и в едином лице, а под его главенством. И главному правителю – заявку на следующий год. Отправлю с первой зимней почтой!
Катенька уверилась, что муж успокаивается, и снова скрылась. А Дмитрий Иванович предупредил:
– Только пишите осторожно. Без жалоб. А то этот главный правитель взбрыкнет – вам же и достанется на орехи.
– Постараюсь, – хмуро пообещал начальник экспедиции.
Довольно скоро он убедился, что прав оказался Дмитрий Иванович: стоимость утраченного барка Российско-Американская компания все же «повесила» на Амурскую экспедицию, и она, эта стоимость, превысила сумму премии, каковую должна была получить Компания по завершении работы экспедиции. А «палки в колеса» – это как посмотреть. Компанейские корабли и без того заходили в Петровское очень редко (их посещения не были обусловлены в договоре правительства и Главного правления РАК), можно сказать, лишь в крайних случаях, когда не хватало товаров для торговли с местными жителями или в экспедиции возникал острый недостаток продовольствия и лекарств. Иногда начальник Аянской фактории Кашеваров по доброте душевной посылал что-то из своих запасов, но в целом экспедицию держали, можно сказать, на голодном пайке. Спасали добрые отношения с местным населением, которые поставляли юколу (вяленую рыбу) и оленину – разумеется, не просто так, а за что-то им необходимое. Причем, если поначалу эта провизия покупалась почти за бесценок, то уже через год цены выросли в несколько раз: аборигены быстро поняли свою выгоду от того, что русские ничего не отбирали, а за все исправно платили. Да еще наказывали тех маньчжурских купцов, которые пытались торговать несправедливо.
И суда, бывшие в распоряжении камчатского губернатора Завойко (их было всего четыре – транспорты «Байкал» и «Иртыш» и два бота – «Кадьяк» и «Камчадал»), не радовали Петровское своими визитами: они постоянно были заняты снабжением удаленных от Петропавловска постов и селений – Гижиги, Тигиля, Большерецка и Нижнекамчатска. Больше того, когда «Кадьяк» из-за аварийного состояния остался зимовать в Петровском, и члены экспедиции своими силами отремонтировали его (Невельской рассчитывал, что Завойко оставит бот в его распоряжении), камчатский губернатор немедленно откомандировал судно в Гижигу, фактически бросив экспедицию на произвол судьбы. Что двигало при этом чувствами и мыслями Завойко, Невельской даже не пытался вникнуть. Во всяком случае, не государственные интересы, о которых ежедневно и еженощно пекся сам Геннадий Иванович, имея в виду, естественно, конкретно амурский вопрос; и вряд ли что-то личное, на что намекал Орлов. Просто экспедиция формально являлась как бы при Российско-Американской компании (дабы китайцы, по мысли Нессельроде и его «шатии-братии», не заподозрили Россию в экспансии) и находилась на компанейском коште, а у губернатора Камчатки и своих забот полон рот – от обустройства Петропавловского порта и города до внедрения на полуострове земледелия и молочного скотоводства. А самой Компании исследования Приамурья были совсем неинтересны, и к экспедиции она относилась, как к навязанной чуть ли не насильно падчерице. Отсюда и выводы, и отношения.
Но с Новым годом все-таки вышло так, как задумала Екатерина Ивановна. И елку из тайги привезли красивую и размера самого подходящего для установки на центральной площадке зимовья (Бошняк выбирал, а Орлов и Чихачев, вернувшиеся в двадцатых числах декабря из командировок, с удовольствием спилили ее двуручной пилой), и украшения придумывали, делали, а потом наряжали лесную принцессу – все вместе. И с пирогами получилось просто замечательно. А после общего хоровода вокруг таежной красавицы и соревнования собачьих упряжек, которые предложил Чихачев (он их видел в Русской Америке), офицеры экспедиции и зазимовавшего бота «Кадьяк», а также приказчики Компании, собрались за общим столом в столовой-гостиной у Невельских. С женами – тринадцать человек, чертова дюжина, но над приметой все дружно посмеялись. Многим пришлось сидеть боком и пользоваться одной рукой – на полную ширину плеч места за столом не хватало. Но, как говорится, в тесноте, да не в обиде. Стол не ломился от яств, но был достаточно разнообразен: помимо пирогов – с калужатиной, олениной и грибами, – красовались мясное и рыбное жарево, закуски с черемшой, папоротником и теми же грибами, студень из оленьх ножек (Харитония Михайловна, уроженка Херсонской губернии, называла его холодцом), а на горячее предполагались пельмени и тоже с разной начинкой. Крепкое питье хозяйки тоже постарались разнообразить: купленную у маньчжурских купцов гаоляновую водку (своя, русская, давно закончилась, а эта была жутко вонючая) заранее настояли на кедровых орехах, на черемше и можжевельнике – получились вполне приличные напитки. А для самих женщин Геннадий Иванович торжественно выставил бутылку шампанского «Вдова Клико». (Как потом выяснила Екатерина Ивановна, муж тайком купил ящик «Клико» у зашедшего в залив Счастья французского китобоя.)
Когда все более или менее удобно устроились, Невельской позвенел ножичком о графинчик с кедровкой и встал:
– Глубокочтимые дамы и господа! Мои дорогие товарищи! Амурская экспедиция встречает свой первый Новый год, поэтому позвольте мне как начальнику сказать несколько слов. Ну, хотя бы кратко, по итогам.
Не вдаваясь в подробности, Геннадий Иванович рассказал о командировках Чихачева и Орлова. Их начальник экспедиции посылал для первичной рекогносцировки по берегам Амура, и эти обследования стали важнейшими событиями 1851 года в жизни экспедиции.
Следуя сведениям, собранным Бошняком, группа Чихачева и Березина поднялась по Амуру до мангуно-негидальского селения Кизи, расположенного на протоке, соединяющей с Амуром огромное озеро, восточный берег которого находится всего в нескольких верстах от моря, и вступила с жителями в дружественные отношения. От них Чихачев получил весьма ценные подтверждения данных Бошняка о кратчайших путях к морю. Самое важное – китайцы в этих местах не бывают, только маньчжурские торговцы; некоторые из них распространяют порочащие русских слухи, но аборигены не слушают маньчжур и верят, что русские их защитят.
