Саймон Скэрроу - Британия
– Бронза… бронза… бронза…
Катон видел, как растет тревога на лице декуриона, освещенном ярким светом луны. Наконец, остались только Мирон и Траксис, и декурион после некоторых колебаний протянул торбу знаменосцу:
– Ты первый.
Траксис поджал губы, протянул руку, быстро вытащил монету и не смог сдержать вздоха облегчения:
– Бронза!
Мирон с ужасом посмотрел на него, а когда все глаза обратились на него, засунул дрожащую руку в торбу и вытащил последнюю монету так, словно это была ядовитая змея.
– Серебро…
Декурион опустил монетку обратно в торбу, бросил ее на землю и беспомощно посмотрел на Катона, который заставил себя сохранять невозмутимое выражение лица. Затем он повернулся к солдатам, которым достались серебряные монетки:
– Так уж случилось, парни. Но помните, вы служили с «Кровавыми воронами». Когорта будет гордиться вами и помнить вас. Постарайтесь задержать врага как можно дольше и убейте побольше ублюдков. – Он сжал руки каждому из выбранных солдат и повернулся к Мирону: – Прощай, декурион. Для меня было честью служить с тобой.
Мирон открыл рот, чтобы ответить, но не сумел произнести ни слова, сглотнул и заговорил тихим, умоляющим голосом:
– Командир, я вам нужен. Кто будет управлять эскадроном?
– Я сам о них позабочусь.
– Но они нуждаются во мне, господин префект. Мы – товарищи. Без меня они не смогут сражаться так хорошо, как прежде.
– Я уверен, что они постараются оказать тебе честь, декурион. Как и я.
Мирон наклонился вперед и еще сильнее понизил голос:
– Господин командир, я не хочу оставаться. Не хочу умирать. Пожалуйста, не отдавайте мне такого приказа. Скажите Валенту, что вам не хватает людей… Пожалуйста, командир. Пожалуйста…
Катон попытался высвободить руку, но декурион продолжал отчаянно за нее цепляться. Префект почувствовал отвращение к человеку, который настолько поддался страху.
– Возьми себя в руки, – прошипел он. – Прямо сейчас. У тебя были такие же шансы, как у всех, но Фортуна выбрала тебя. Прими ее решение и отведи людей в штаб. Выполняй.
Хватка Мирона ослабела, и Катон тут же высвободил руку.
– Вперед, декурион Мирон, исполняй свой долг.
Тот колебался и продолжал стоять, озираясь по сторонам. В наступившей жуткой тишине вперед шагнул Траксис:
– Разрешите поменяться местами с декурионом Мироном, господин префект!
– Что? – Катон был в полном замешательстве. – Что ты сказал?
– Я поменяюсь местами с Мироном, командир. Он прав, когорта в нем нуждается. Я останусь вместо него, чтобы сразиться с друидами. Пора преподать им хороший урок.
Префект уже собрался ему отказать, но тут заметил, как отчаянно заблестели глаза Мирона, и понял, что декурион будет сражаться, только если его насильно потащат к врагу. Это будет ужасным примером для остальных. Он вздохнул и повернулся к Траксису:
– Ты уверен?
– Да, командир. У меня появится шанс прикончить нескольких ублюдков, пока я не умер от голода. Оно того стоит.
– Ну, если ты так хочешь, Траксис…
– Да, господин префект, хочу.
Катон кивнул, его переполняло восхищение фра-кийцем.
– Ладно, но прежде чем мы расстанемся, нужно сделать еще кое-что. – Он ткнул в Мирона пальцем: – Отдай Траксису свой шлем и перевязь с медалями. Прямо сейчас, если только ты не готов остаться и биться рядом с ним плечом плечу.
Мирона не пришлось просить дважды, и он поспешно отдал символы своего звания знаменосцу. Траксис хотел передать ему штандарт, но Катон не позволил:
– Я и об этом позабочусь. Мирон, ты лишен прежнего звания; теперь ты будешь заниматься мулами. Но даже и это много больше того, что ты заслуживаешь. Уйди прочь с моих глаз.
Мирон отшатнулся так, словно получил пощечину, затем попятился и зашагал к мулам. Катон вновь посмотрел на Траксиса:
– Уж не знаю, чего это сейчас стоит, но я делаю тебя декурионом. Ты будешь командовать «Кровавыми воронами», остающимися в лагере. Я знаю, что вы не посрамите имя когорты, и для меня служить рядом с тобой было честью. Иногда ты был не самым лучшим слугой, но ты превосходный солдат.
Траксис ухмыльнулся:
– А вы – хороший офицер, командир, но быть вашим слугой было паршивым делом.
Они немного помолчали, потом Траксис повернулся к солдатам, которым выпала судьба сражаться и умереть вместе с ним:
– «Кровавые вороны»! Смирно!
Десяток усталых солдат подтянулся; казалось, они только что вышли на парад. Траксис занял место впереди небольшой колонны, обернулся и приказал:
– По моей команде, быстрым шагом… Вперед!
Они направились к центру лагеря, а один из «воронов» вскинул руку в салюте.
– Траксис! Траксис! – закричал он.
Остальная когорта тут же подхватила новый клич, и немного погодя к ним присоединился Катон, который кричал во всю мощь своих легких, пока десяток «воронов» не скрылся из вида.
Когда солдаты смолкли, он повернулся к своей когорте и посмотрел на нее с гордостью и любовью. От тех, кого он встретил, вернувшись в Британию, осталось совсем немного.
– Больше тут нечего сказать, – негромко заговорил он. – Теперь нам остается лишь позаботиться о том, чтобы их жертва не оказалась напрасной. Мы вернемся в провинцию, отдохнем за зиму, а весной снова придем сюда и отомстим за гибель Траксиса и дадим хорошим урок ублюдкам друидам. Это всё. Стройтесь по эскадронам, скоро мы выступаем.
***Трибун Ливоний и его слуга обозначали путь к ущелью при помощи дротиков с привязанными к ним кусками темной ткани. Они постарались воспользоваться рельефом местности, чтобы Квинтат и остатки его армии могли двигаться незаметно. Выбранная тропа начиналась у самого низкого угла лагеря, обращенного к горам, и шла вдоль русла ручья, по которому еще текла вода. Затем тропа сворачивала к роще, скрывавшей вход в ущелье. Легат дождался, когда луна скроется за тучами, и только после этого отдал приказ выступать.
Арьергард пропускал армию, колонной по одному двигавшуюся по тропе вдоль вех, расставленных Ливонием. Если б враг оказался в этом месте на следующий день, то мог бы предположить, что здесь прошел совсем небольшой отряд, оставивший узкую полоску следов. Легионеры шагали молча, черные тени ложились на неясные очертания снежного пейзажа, а офицеры наблюдали, чтобы все молчали и не производили громких звуков. Лошадям и мулам надели намордники; их вели всадники и погонщики, ободряюще похлопывая по спинам.
Когда вся колонна вышла из лагеря, Катон бросил последний взгляд на часовых, стоявших у частокола, и остальных солдат, собравшихся, чтобы проводить своих товарищей. Макрон почувствовал, что людей охватывает мрачное настроение.
