Розалинда Лейкер - Венецианская маска
— К этой традиционной венецианской пьесе есть замечательные слова любви. Ты знаешь их, Бьянка?
— Я слышала их.
— Не могла бы ты освежить их в моей памяти?
— Я не могу. — Она густо покраснела. Вне всяких сомнений, она бы ни за что не стала говорить ему такие страстные слова, даже если это стихотворение впоследствии было переложено на музыку. — Слова написаны на нотном листе, если хотите, прочитайте их.
Девушка торопливо сорвала листок с подставки, разбросав остальные по полу, и протянула Филиппо. Он подошел к ней и взял лист, но, прежде чем взглянуть на него, наклонился одновременно с ней и стал подбирать листы. Когда все было собрано и возвращено на пюпитр, Бьянка заметила, какой неловкой она оказалась, а он снова посмотрел на нее. Девушка никогда прежде не чувствовала себя такой уязвимой. Если бы она не считала его славным человеком, можно было бы подумать, что он в состоянии переломить ее, словно стебель цветка.
— Может быть, я прочитаю? — спросил он. — Я хочу порадовать тебя.
— Нет! Прочитайте их про себя, — ответила она.
Он взглянул на нее. Она выглядела обеспокоенной, словно грациозный лебедь, который боялся быть пойманным.
— Ты не должна отталкивать мои ухаживания. Многие женщины хотят этого.
— Мне не нужны неприятности.
— Я буду иметь это в виду в будущем, — пообещал он. — А пока ты не будешь против, если я спою эту песню? Я знаю ее достаточно хорошо.
— Не стану предлагать аккомпанемент моей флейты, но охотно соглашусь подыграть вам на клавесине.
— Тогда тебе придется петь со мной!
Он взял ее за руку, и они, будто по льду, скользнули по мраморному полу через всю комнату к клавесину. Она засмеялась, и он вместе с ней. Если бы он не схватил ее за руку, когда они остановились, она могла упасть. Его взгляд остановился на ее губах, но она поспешно отвернулась и стала усаживаться за клавесин. Он поставил перед ней листок с песней, и она стала петь с ним, подыгрывая мелодию. Их дуэт заставил сестру Джаккомину выйти из библиотеки к ним, как и ожидала Бьянка. Монахиня улыбнулась и стала внимательно слушать.
— Не ожидала, что попаду на такой замечательный концерт в такое-то время дня, синьор Селано, — пошутила она, когда песня подошла к концу. — Это было восхитительно, но Бьянка занималась, а вы перебили ее. Я отправила ее сюда именно для того, чтобы она немного поупражнялась.
Филиппо кивнул.
— Примите мои извинения, сестра. Об этом я и не подумал. Надеюсь, вы с Бьянкой простите меня.
Лесть подействовала. Монахиня не стала возмущаться. Уходя, он не сводил с Бьянки глаз. Оставшуюся часть дня она пребывала в мечтательном настроении. Даже если он любил Елену, он, несомненно, и к ней испытывает сильные чувства. Бьянка представляла, что они с Филиппо — два благородных человека, противящиеся соблазну. В то же время она поняла, что бремя самопожертвования может быть невероятно тяжелым.
Елена не могла больше спокойно находиться рядом с Мариеттой. Теперь, когда подруга была беременна, Елена особенно остро чувствовала свою вину за заключение Доменико, и это разрушало годами создаваемую дружбу. Это отразилось и на отношениях с Адрианной, так как визит к Савони означал, что она обязательно увидит там Мариетту. Елена стала бояться их озабоченных расспросов о ее редких визитах. Было довольно непросто придерживаться такого поведения. Как бы там ни было, эти две бывшие воспитанницы Пиеты были ее лучшими подругами, и их благополучие было для нее самым важным, а чувства ее к ним не изменились.
Тем не менее прятаться до тех пор, пока Доменико не освободят, было невозможно. Елена презирала себя за то, что не смогла собрать достаточно свидетельств о его невиновности, чтобы защитить во время процесса. Ничто не могло переубедить ее в том, что если бы она была умнее и внимательнее слушала, то обязательно насобирала бы доказательства против Селано. Чувство стыда, которое постоянно преследовало ее, взыграло в ней с новой силой, и теперь она не знала, как с этим жить, когда вспоминала, что Мариетта, находящаяся на пятом месяце беременности, будет растить еще одного ребенка без мужа.
Снова и снова Елена мысленно возвращалась к делу Доменико и продумывала свои промахи. Наряду с подслушиванием — жалкое дело, как она потом вспоминала, ведь адвокат давал этому такие смехотворные комментарии, — она еще и обыскала весь стол Филиппо в надежде найти хотя бы какие-то следы тайного собрания братьев Селано. Так ли усердно она искала? Как она могла быть в этом уверена, когда вина нещадно давила на нее?
— Сестра Джаккомина и Бьянка сегодня снова в палаццо Селано, — сказала Елена за чашечкой горячего шоколада своим подругам в доме Адрианны.
— Каковы у них успехи с раскладкой книг? — спросила Адрианна.
— Все в порядке, думаю, они скоро закончат, — улыбнулась Елена. — Хотя иногда сестра Джаккомина теряется в изобилии книг! Но Филиппо это не тревожит, я всегда с нетерпением жду их прихода. А когда Бьянка играет на флейте, то кажется, что в замке поселилась прекрасная певчая птичка.
— Она заметно продвинулась с тех пор, как ты научила ее играть на дудочке, — заметила Мариетта, предавшись воспоминаниям. — Если бы не твое влияние, она не была бы таким хорошим музыкантом.
— Ты тоже немало сделала для нее, Мариетта, помогла ей куда больше, чем я.
Потом Адрианна сменила тему разговора, а Мариетта подумала, почему она такая напряженная в последнее время, когда приходит к ним. Из-за этого Адрианна стала сомневаться в том, стоит ли теперь ходить в палаццо Селано, а Елена, в свою очередь, перестала приглашать ее, как это часто бывало раньше. Только Бьянку это никак не коснулось, потому что Елена открыто говорила об этом.
— Давай пойдем снова на прогулку, — предложила Мариетта, надеясь, что, когда они будут наедине, Елена обязательно расскажет ей о том, почему она так изменилась.
— Пойдем, — согласилась Елена слишком быстро, — но давай подождем до весны. Ты же знаешь, как я чувствительна к холоду. — Она взглянула на часы. — Мне правда нужно идти.
Мариетта была шокирована таким резким отказом и теперь по-настоящему разозлилась. Елена никогда не была чувствительна к холоду, считая, что нужно закаляться.
— Не говори глупостей, Елена! Да что такое с тобой? Мы тебя почти не видим последнее время, а когда ты приходишь, ведешь себя словно уж на сковородке, постоянно посматриваешь на часы и стараешься уйти как можно скорее!
Елена, собравшись уходить, поняла, что Мариетта все-таки потеряла терпение. И снова ее охватило чувство стыда, но сказать о том, что ее мучило, она не могла; она была уверена, что если бы она открылась ей, то обе, Мариетта и Адрианна, увидели бы, какая она глупая и трусливая. А этого унижения она бы не вынесла. Елена привела в свое оправдание первый довод, что пришел ей в голову.
