Ульрике Швайкерт - Святой и грешница
— Пресвятая Дева, он ранил тебя! — бросилась к ней Элизабет.
— Не думаю, что серьезно, — сквозь зубы сказала Жанель.
Элизабет уже была возле нее и осторожно разжимала окровавленные пальцы, которыми она обхватила свое левое плечо. Ткань под ними была разрезана, а на теле зияла глубокая рана. Элизабет всхлипнула.
— Пройдет, — уверила Грет, стоявшая возле Элизабет и осматривающая рану. — Жанель выдержала и более серьезные ранения. Нужно позаботиться, чтобы не было нагноения. И первым делом остановить кровь.
Грет осмотрелась в комнате и оторвала от рубашки, небрежно висевшей на спинке стула, несколько полосок, чтобы перевязать руку. Девушки так углубились в свое занятие, что не услышали приближающиеся шаги и не заметили приближавшийся к комнате свет. Лишь когда дверь открылась и мужчина, вошедший первым, удивленно вскрикнул, они обернулись и увидели епископа, молодого капеллана и рыцарей Ганса фон Генеберга и Георга фон Кастеля.
— Что здесь происходит, ради всего святого? — спросил епископ, растерянно смотревший то на два неподвижных тела на полу, то на трех девушек, то на своих рыцарей.
— Они мертвы, — сказал Георг фон Кастель, наклонившийся над телами и приложивший каждому ладонь к шее.
Элизабет, предоставив Грет перевязывать кровоточащую рану, подошла к отцу. Когда она начала говорить, ее голос, на удивление, звучал уверенно.
— Я отвечу на все вопросы, так подробно, как пожелаешь, позже с глазу на глаз. Сейчас достаточно сказать: волки спрятались под шкурами овец, чтобы втереться к тебе в доверие, но их целью была твоя смерть! Я сама слышала их слова. А когда они обнаружили меня, то попытались заставить замолчать навсегда, чтобы я не выдала их план. Мои верные служанки Жанель и Грет спасли меня в последний момент.
Епископ посмотрел на обоих мертвецов и сглотнул.
— Это невероятно.
— И тем не менее это правда и многое объясняет!
Епископ внимательно посмотрел на свою дочь. Она увидела по его лицу, что он все понял.
— Значит, они планировали это с самого начала? Еще больше года назад, когда прибыли в крепость, изъявив желание служить мне?
— Да, и уже тогда их план едва не был разоблачен.
Епископ понимающе кивнул.
— Но я была одна и не могла рассчитывать на помощь верных мне людей, — тихо добавила она.
Иоганн фон Брунн обнял свою дочь.
— Я так рад, что с тобой ничего не случилось, — пробормотал он и добавил, повернувшись к Жанель и Грет: — Я в долгу перед вами и очень благодарен. Не стесняйтесь обращаться ко мне, если будет нужна помощь. Пока я здесь епископ, я защищу вас.
Грет и Жанель поклонились и поблагодарили его. Епископ еще раз кивнул им и положил руку на плечо дочери.
— А теперь пойдем, дитя мое. Еду уже подали. После такого потрясения ты, должно быть, голодна.
Рыцари последовали за ним в коридор. Капеллан догнал епископа и прокашлялся:
— Что делать с мертвецами?
— О! — Епископ, по всей вероятности, уже забыл о них. — Это были мои ангелы-хранители. — Он немного поразмыслил и обратился к рыцарям: — Вам придется взять это на себя. Ты, Ганс, пойдешь со мной в зал, а ты, Георг, позаботься о том, чтобы мертвецов унесли. Пусть их похоронят или отправят их семьям — мне все равно, я больше ничего не хочу об этом слышать. Это может испортить всю трапезу.
Он погладил Элизабет руку и подбадривающе улыбнулся.
— Ты проголодалась? Ты обрадуешься — у меня для тебя сюрприз, но я его не выдам. Это гость, владеющий особым искусством.
В хорошем настроении епископ направился в зал. Элизабет пошла за ним, хотя в тот момент не испытывала ни голода, ни желания слушать шута.
Глава 27
Был почти полдень, когда Элизабет наконец встала и спустилась в большой зал, чтобы съесть немного каши или сладкого миндаля. Ей определенно не хотелось ничего другого — ее шея болела и глотать было ужасно больно. Внешне тоже отчетливо были видны следы нападения: синяки обезобразили белую кожу на ее шее. Элизабет смотрела на них в подаренное отцом маленькое зеркало. Очень ценный подарок!
Жанель подошла к ней и нежно коснулась следа на шее.
— Это пальцы призрака. Рыцарь прикасается к тебе из могилы и заставляет следы болеть. Но смерть забрала его, и вскоре последние следы исчезнут.
Она протянула Элизабет шелковый платок и помогла повязать его так, чтобы скрыть пятна. Жанель управлялась не так ловко, как обычно, потому что ее рука была перевязана и, несомненно, болела. Но француженка ничего не хотела слышать о том, чтобы передать заботу об Элизабет — пусть даже на время — другой служанке. Элизабет запретила ей выполнять всяческую тяжелую работу, пока ее рана не заживет.
— Ты не будешь ничего стирать и носить дрова! Договорились? — строго спросила Элизабет.
Жанель опустила голову и пообещала слушаться. В ее голосе было столько смирения, но глаза блестели.
— Я прослежу за этим, — добавила Элизабет, подозревая, что ее слова не произведут на Жанель должного впечатления. Она взяла подругу за руку и посмотрела в лицо. — Жанель, я не шучу. Ты и Грет мои единственные настоящие друзья в крепости, знающие обо мне все, даже мои грехи, которые отпускаются на небе, а не на земле людьми. Будет ужасно, если я потеряю тебя. Прошу тебя от всего сердца поберечь себя, потому что у меня нет особой веры в искусство банщика или лекаря.
— У меня тоже. Тебе пора, отец заждался тебя. Обещаю, что не буду таскать тяжелые ведра или делать еще что-нибудь, что могло бы повредить моему драгоценному здоровью. — Жанель лукаво улыбнулась. Элизабет обняла ее и вышла из комнаты.
Ее не удивил поздний завтрак отца. Но рыцарей было непривычно много, она узнала только графов фон Зольма и Бюндингена и брата графа фон Ганау, присутствовал даже Конрад фон Вайнсберг. Два капеллана и главный викарий уминали паштет, запивая большим количеством вина, рядом занимал место старый рыцарь фон Заунсгейм, которого не все хотели здесь видеть из-за дурной славы, ведь он со своими людьми недавно напал на город Шварцах, вернее, намеревался это сделать, но его план в последнюю минуту сорвался. Епископ Иоганн фон Брунн дал письменное обязательство городу выплатить две тысячи гульденов дворянам фон Зекендорф, и это не понравилось Заунсгейму. В конце концов, у него тоже были долговые обязательства к городу. То, каким образом он пытался их погасить, было возмутительно для честного рыцаря. Но епископ пригласил его, как и прежде, за стол, поскольку его сын служил в крепости и по поручению своего патрона недавно задержал четырех членов капитула, когда те возвращались из похода в Швайнфурт. Давний спор между епископом и капитулом обострился, и епископ снова нашел выход в проверенном способе вымогательства, захватив несколько важных противников.
