Валерий Привалихин - Клад адмирала
Мамонтов: То есть рисунок был с вами?
Мазурин: Да. И даже не в «дипломате» – в бумажнике. Заметны же следы сгибов на листе.
Мамонтов: А Сипягин или кто‑нибудь другой не приходил к вам? Или в городе с кем‑нибудь, может, виделись, разговаривали?
Мазурин: Нет. Я приехал сюда не знакомства заводить. А Сипягин дежурил в котельной до восьми вечера. Часов в девять позвонил. Сказал, что ищет деньги и найдет обязательно. До тридцать первого числа.
Мамонтов: Вы говорили, у Сипягина проблемы с оплатой начались еще неделю назад. Сколько он вам сейчас должен?
Мазурин: Нисколько. За все рассчитался.
Мамонтов: Но он же позвонил главным образом из‑за денег? Или не так?
Мазурин: Так. Просто раньше, когда ему нечем стало платить, я ему сказал, что искать клады – дорого, лучше прекратить, если не на что. Он тогда быстро где‑то нашел, рассчитался. А вот сейчас он хотел бы еще до снега в двух местах побывать. Боялся, что я уеду.
Мамонтов: Потому и звонил?
Мазурин: Да.
Мамонтов: А про то, как вы провели день, спрашивал?
Мазурин: Нет. Буквально несколько слов сказал: ищет и найдет деньги тридцать первого числа. Просил подождать. На этом и закончил разговор. А тридцать первого подвернулась работа. Что бы я стал кого‑то ждать целый день…
Мамонтов: Понятно. Сейчас поедем поищем тот дом, в который Бражников входил. И еще. Вам придется временно задержаться у нас в Пихтовом. Независимо от того, найдет или нет кочегар Сипягин деньги…
К протоколу допроса Игоря Васильевича Мазурина был приложен рисунок. Почти с фотографической точностью на нем был воспроизведен дом Бражникова на лесокордоне и фрагмент двора, где находился некогда колодец. Указано было и расстояние от дома до колодца, и глубина, на которой должен быть, по мнению биолокаторщика, тяжелый металл, – «5,5–7 м» – верхняя‑нижняя границы от поверхности земли. Мазурин для себя написал и сколько примерно золота на глубине: «Aurum – 2,5–3 кг?!»
– Да, действительно очень конкретная карта. Конкретнее желать нельзя. А рисует‑то как. Талант! – Нетесов захлопнул папку, вернул своему заместителю. – Ну и где останавливался Бражников?
– Около трех дня заходил к другу, машинисту снегоочистителя Скороходову, попросил метров двадцать‑тридцать троса и лебедку. Ждать, пока Скороходов найдет, не стал. Буквально минут через десять‑пятнадцать подъехал снова, забрал, – ответил Мамонтов.
– Значит, завез в гостиницу народного академика и вернулся? – спросил Нетесов. Невольно в памяти всплыла валявшаяся у поленницы в бражниковском дворе на лесокордоне размотанная бухта троса тонкого сечения.
– Да, по времени все сходится, – сказал Мамонтов.
– Биолокаторщик точно в ресторане ужинал и потом из гостиницы никуда не уходил?
– Точно. В вокзальном ресторане. Он примелькался. Во втором часу ночи ему из Омска какая‑то женщина звонила. В гостинице телефон один – в коридоре. Заведующая будила, звала.
– Кочегар деньги нашел?
– Махом. У него проблем с этим не было.
– Не понял?
– Охотничье ружье главному инженеру вагонного депо заложил. Подарочную двухстволку «тулку». За девять тысяч рублей. Или, может, за эквивалент – полторы тысячи «зелеными».
– Дорогое ружье, – согласился Нетесов.
– Стоит того, – сказал Мамонтов. – Инкрустация, насечка‑рисунки по металлу. Не спеша продавал бы, тысячи на две больше бы взял. В городе несколько человек готовы купить.
– Так заложил или продал?
– Заложил.
– Условия?
– Если Сипягин в течение недели захочет вызволить ружье, должен вернуть двенадцать тысяч.
– Ясно… Когда сделка была?
– Позавчера.
– Когда? – живо переспросил Нетесов.
– Позавчера, – повторил Мамонтов. – Главный инженер в обед сам заехал в котельную за ружьем. А что?
– Посмотри‑ка еще раз протокол, во сколько тридцатого Сипягин в гостиницу звонил.
– Помню. В двадцать один.
– А теперь думай: где логика? Заложив дорогое ружье, имея в кармане деньги, зная, что вот‑вот ляжет снег, позвонил и сказал, что денег пока нет.
– Да, в самом деле, – озадаченно сказал Мамонтов. – Может, жалко ружья стало, решил пойти на попятную?
– Сделка‑то уже состоялась. Обратный ход давать – еще убыток множить, – заметил Нетесов.
– Тогда вопрос: зачем звонил?
– Думаю, просто узнавал, в гостинице ли биолокаторщик. А насчет попятной, тут, скорее всего, с деньгами на биолокаторщика пожадничал Сипягин.
– То есть?
– Неужели непонятно? Услышал, что академик во второй раз был с биорамкой на кордоне у Бражникова, решил сначала узнать: что и как. Нет результата – дальше ищет, есть – тратиться не к чему.
– Отдежурил – махнул к Бражникову?
– Да. И тут мой просчет. Думал, Сипягин к академику с расспросами кинется, а он – прямиком на кордон.
– А Бражников как раз уже копал, – подытожил Мамонтов.
– Точно… И боюсь, кочегар лучше всех на свете знает, где сейчас Бражников и что с ним, – сказал Нетесов. Тут же встрепенулся, поднялся со стула: – Ладно, все это кабинетные домыслы. Съезжу за кочегаром.
Выехать самому, однако, не удалось. Появившийся в дверях оперативник‑стажер доложил, что доставили рыжего – сварщика с передвижной мехколонны Подкатова Виктора Афанасьевича.
Отправив за кочегаром Мамонтова, Нетесов некоторое время оставался в кабинете один. Ждал, вдруг вот‑вот привезут жену исчезнувшего без следа Бражникова, рассматривал приобщенный к делу, набросанный рукой биолокаторщика рисунок бражниковского дома на лесокордоне. Потом подумал, что если рыжий копал в поисках клада, но непричастен к исчезновению Бражникова, то ничего скрывать не будет, и велел звать его.
Подкатов, детинушка с соломенными, давно не стриженными волосами, с веснушчатым простоватым лицом, вошел и сел на указанный ему кивком стул, положил руки на колени и выжидательно смотрел на Нетесова.
– Подкатов Виктор Афанасьевич? – уточнил Нетесов.
– Да, – кивнул вошедший.
– Догадываешься, зачем тебя сюда вызвали? – спросил Нетесов.
– Нет, – мотнул головой Подкатов.
Нетесов взял рисунок биолокаторщика, чистым листом бумаги прикрыл фрагмен двора, все надписи и цифровые пометы так, что на рисунке остался виден только лишь дом Бражникова, и показал Подкатову рисунок.
