Обманщики. Пустой сосуд (СИ) - Иорданская Дарья Алексеевна

Цзюрен шагнул в проем и потянул за собой Иль’Лин, и дверь закрылась за их спинами. Лязгнул замок.

— Славно… — пробормотал Цзюрен.

Тесно сдвигающиеся стены и низкие своды усиливали пугающее ощущение ловушки. И холод. С каждым выдохом пар вырывался изо рта и на мгновение кристалликами льда оседал на нижней губе.

— Наставник! — тихо и жалобно позвала Иль’Лин.

Темнота в дальнем конце комнаты зашевелилась, и спустя несколько мгновений на свет появился молодой человек, совсем юный на вид — не старше лет восемнадцати. Иль’Лин бросилась к нему, на ходу сдирая верхний халат, чтобы укутать плечи юноши.

Насчет учителя она, конечно, приврала.

— Наставник! Вы совсем продрогли!

— Лин-эр! — усталый и строгий голос мало вязался со смазливым юным обликом молодого человека, как и напряженный взгляд. — Что ты здесь делаешь? Нет, неважно. Как ты тут оказалась?

Девушка быстро оглянулась через плечо.

Юноша вздохнул, сбросил небрежно халат ей на голову и подошел. Сложив руки у груди, как это принято на западе, он поклонился.

— Сожалею, что моя глупая ученица доставила вам столько неприятностей. Это моя вина. Я не обучил ее манерам.

Цзюрен покачал головой. Юноша разогнулся, видно было, что он не слишком рад изображать перед незнакомцем нижайшее смирение, и вернулся к своей спутнице.

— Раз пришла — помогай. Сундуки у этой стены. И надень халат. Тут холодно.

Юноша вернулся к прерванным занятиям, а Цзюрен пошел по комнатам, изучая собрание книг. Их здесь и в самом деле было превеликое множество: в нишах, на полках, в сундуках. Здесь были связки тонких деревянных пластинок, шелковые свитки и аккуратно прошитые тетради. Цзюрен взял одну наугад. «Поучения Чистой Земли», довольно-таки нудный и совершенно бесполезный богословский трактат.

Цзюрен рассчитывал на помощь местного библиотекаря, но здесь были только юноша и его подруга.

Цзюрен подошел к двери и подергал ее.

— Заперто.

Юноша приблизился, листая книгу, потом положил ее на полку и обнял себя за плечи. Болезненно поморщился.

— Они опасаются воров. Несколько недель назад здесь побывали грабители, убили четверых послушников и украли ценные свитки.

Это многое объясняло: нелюбезность, настороженность, зловещие слухи.

— И что украли?

— Этого они и сами не знают, — усмехнулся юноша. — Хранилище в ужасном… состо…

Он вдруг побледнел, пошатнулся, и Цзюрен едва успел подхватить оседающее на пол тело. Подбежала Иль’Лин.

— Наставник! Наставник!

Вдвоем они усадили юношу на волглые подушки. Иль’Лин засуетилась, приготовляя лекарство, а Цзюрен нащупал пульс на холодном запястье. Он никогда не изучал медицину, разве что — быстрое исцеление ран, — но у него был теперь определенный опыт.

— Вы больны!

Юноша открыл глаза и слабо улыбнулся.

— Как говорил мастер Ибугаса: врач, исцели себя сам.

Иль’Лин гневно фыркнула и заставила юношу принять пилюли, горькие, судя по тому, как он скривился.

— Это тот самый мор? С юга?

Глаза юноши сверкнули, и Цзюрен обнаружил вдруг, что испытывает удивительно знакомое чувство. Почти страх. То, что возникает, когда стоишь перед по-настоящему сильным противником.

— Не бойтесь, я не собираюсь никому рассказывать. Моя жена… больна.

— Нет. Это не мор, хотя симптомы похожи, и я даже надеялся, что мой недуг… Неважно, все равно не вышло. Это старая болезнь, ей уже несколько лет, и она совершенно не заразна, так что это вам бояться не следует, — юноша плотнее закутался в халат, отороченный мехом. — Я надеялся тут получить ответы, а нашел один только беспорядок… Но я был невежлив. Мое имя — Ильян, я родом из Хункасэ. Надеюсь, Лин, моя ученица, представилась вам прежде, чем все это затеяла.

На щеках девушки вспыхнул румянец, и она проворчала что-то неразборчиво.

— Мое имя — Цзюрен, и я прибыл из столицы.

— Приветствую Дзянсина, — склонил голову юноша, пряча улыбку.

— Приветствую лекаря Иля.

Цзюрен полагал, что знаменитый лекарь должен быть старше. Когда речь заходила о враче из Хункасэ и его успехах, представлялся убеленный сединами старец, обладатель и таланта, и опыта, годами совершенствующийся. Впрочем, Ильян был определенно старше тех восемнадцати, на которые выглядел, ведь слава его гремела уже больше десяти лет.

— Я не понимаю природу и причину болезни и то, как она выбирает себе жертву, — Ильян нахохлился, глубже спрятав кисти рук в рукава. — Я пока беспомощен и бесполезен.

— Но где, кроме Сыли, можно найти нужную книгу? — покачал головой Цзюрен.

— То-то и оно, что нигде. Все другие места я уже изучил. Лин, оставь меня в покое и займись книгами.

Насупившись, девушка отошла. Лекарь улыбнулся чуть виновато.

— Сожалею, что моя бестолковая ученица доставила вам неприятности.

Цзюрен покачал головой и оборвал обмен любезностями, вернувшись к делу.

— Что за книга нам нужна?

Ильян устало прикрыл глаза.

— Я просмотрел медицинские записи, что здесь разбросаны, и боюсь, остается только надеяться на чудо.

— Я в чудеса не верю, — отрезал Цзюрен.

Лекарь открыл один глаз.

— Что, если не чудо, помогло вывести нашу армию в карсинской битве из окружения?

— Трезвый расчет?

Ильян хмыкнул и снова замер с закрытыми глазами, неподвижный, точно статуя медитирующего монаха. Цзюрен еще раз огляделся. В одном молодой лекарь был прав: отыскать что-то в этом беспорядке поможет только божественное вмешательство.

— Наставник! Взгляните!

Из темноты возникла Иль’Лин, прижимающая к себе груды шелка, белого и желтого, местами изорванного и покрытого весьма характерными бурыми пятнами.

— Кровь? — Ильян протянул руку и схватил свитки. Цзюрен заглянул юноше через плечо.

Понять написанное оказалось непросто. Многие из знаков Цзюрен видел впервые; другие были смутно знакомы, но выглядели причудливо. К тому же, свитки были сильно испорчены кровью и сыростью.

— Что это? — спросил Цзюрен, поскольку юный лекарь явно понимал написанное.

— «Писания Источника», сказания о всевозможных чудесах, очень старый текст. Если он где и гуляет сейчас, то только как упрощенное собрание волшебных сказок. Помните: лунные девы, красавицы с ширмы, фея в зеркале?

Цзюрен насмешливо фыркнул.

— Да, — согласился лекарь, — тут есть доля сказки. Но вот в этом свитке описывается богатая гробница Ван Хэя, Горнего Владыки. Она где-то здесь, в недрах гор Сыли. А это…

Взгляд молодого человека вдруг остекленел, а голос сделался напряженным, точно натянутая тетива.

— Лин, помнишь того человека, с которым мы столкнулись на реке?

— Вы имеете в виду господина Лю Сана?

— Да, — кивнул Ильян. — Господин «Лю Сан». К нам подошел человек на одной из переправ. Ему нужно было знать смысл нескольких весьма древних иероглифов: процветание, руина и северо-запад. Очень редкие иероглифы, и вот — они здесь…

Ильян резко поднялся, побледнел и пошатнулся. Цзюрен едва успел подставить плечо.

— Я в порядке, в порядке. Нам нужно встретиться с настоятелем.

Это оказалось непросто, и пришлось вновь использовать свое громкое имя. Служка изучил ярлык, посмотрел с подозрением на Иль’Лин, поддерживающую учителя под локоть, но все же повел их наверх, на самый верхний ярус монастыря, где «настоятель медитировал». На поверку это значило, что настоятель Ифан пил чай и любовался окрестностями. Вид отсюда открывался еще лучше, чем с монастырской стены, а вершины гор казались совсем близкими, только рукой подать.

— Присаживайтесь, — настоятель указал на подушки, глядя при этом настороженно. — Нашли, что вам хотелось?

У чая настоятеля вкус был скверный, и, сделав глоток, Цзюрен отставил чашку. Ильян так и замер, не пригубив его.

— Не скажет ли почтенный настоятель, что было недавно похищено из хранилища?

Настоятель остался неподвижен, но вопрос ему совершенно явно не понравился.