Вера Космолинская - Ветвь оливы
— Эй, Эрик! Что с тобой?
Резко свернув за угол, я чуть не налетел на Линор. Удивительно безмятежную, свеженькую и хрустящую в своем аккуратном мундирчике, с прозрачной папкой под мышкой, набитой тонкими пластиковыми распечатками — точь-в-точь как у меня. В коридоре повеяло легким цитрусовым ароматом.
— Ли?..
— У тебя из ушей пар валит — вот-вот взорвешься.
— Да ничего! Просто наш мистер Совершенство опять завалил мою работу. По-моему, у него на меня зуб!
— Не выдумывай, — самоуверенно усмехнулась сестренка. — Ей Линн всегда скорее нравился, чем нет. Кажется, ей очень импонировала его импозантная внешность, а он всегда крайне одобрительно относился к ее достижениям в технической стороне нашего дела. Техника внушала ему некоторый уважительный трепет. — Просто, уж прости, братец, у кое-кого из нас кое-какие проблемы с собственным эго!
— Да неужели?!
— Именно. — Похоже, она никуда не торопилась и была не прочь поболтать. — Эрвин, сколько лет нам было обоим, когда мы здесь появились впервые? Мы даже не помним времени, когда не говорили бы об истории, не знали о перемещениях во времени. Мы всегда жили среди всего этого, и потому нам кажется, что мы разбираемся во всем и знаем все лучше всех! Просто по праву рождения. Но это не так!
— Ох, конечно! Добро — это зло, потому что вызывает привыкание и зависимость!.. Но ты думаешь, он это знает? Что иногда добро бывает злом и наоборот?..
Она покачала головой, отмахнулась и продолжила:
— Мы тоже должны развиваться, не довольствуясь тем, что уже есть.
— Мы так и делаем!
— И кое-кто порой слишком задирает нос, — ласково сказала Линор, так что на нее даже не хотелось обижаться. — Если нам так много было дано, с нас и спрос больше. И это правильно!
— Я вздохнул.
— Да, конечно, знаю… Но этот поиск правды в каждой банальной драке…
— А ты попробуй, — мягко посоветовала сестренка.
— Но как?! Если я хочу оставаться объективным? Как можно принимать тут чью-то сторону и домысливать, что у нее могло получиться хорошего, если бы не помешали? Жизнь такая штука, что в ней всегда все всем мешают! Уж мы-то знаем достаточно, чтобы сказать, что мы знаем слишком мало для того, чтобы делать окончательные выводы и считать что-то бесспорным!
— Не кричи на меня.
— Я не кричу. И уж тем более, не на тебя. Это просто выплеск в пространство.
— Слишком много страсти для объективности, Эрвин, ты не находишь? Может быть, именно этому он тебя и учит?
— Чему? Принимать непременно чью-то сторону?
— Быть беспристрастным — не значит быть безразличным.
— О Господи, Линор! Уж ты-то меня знаешь!..
— Знаю, что ты избалованный мальчишка.
— Ну ты даешь!.. — поразился я.
— Ты хочешь, чтобы все получалось легко и просто? Чтобы все падали ниц перед твоими гениальными мыслями? Так не бывает.
— Ты несправедлива!
— У меня почему-то нет таких проблем. Почему же ты идешь на поводу своей игрек-хромосомы и бесишься вместо того, чтобы делать свое дело? А это значит, делать не только то, что ты хочешь, но и уметь выполнить поставленные требования. Понимаешь? Просто покажи, что ты это умеешь. А великие открытия будешь делать потом.
— Почему ты на его стороне? — проворчал я.
— Потому, что ты мой брат, а я должна оставаться объективной и беспристрастной.
Я рассмеялся. Этот разговор все же парадоксальным образом меня успокоил. Накопившийся пар понемногу улетучивался.
— Верно. И знаешь, я сам знаю, что он в чем-то прав, быть может, во многом. Но считать, что я путаю черное с белым только потому, что различаю и другие цвета — не слишком ли беспардонное преувеличение, очень далекое от идеальной точности, которую он якобы проповедует?
Линор с упреком фыркнула:
— Только послушай себя: «беспардонное»! И это, по-твоему, объективность и выдержка? Что ж, он доказал тебе, что ты не так уж беспристрастен как хочешь казаться.
— К дьяволу! — заявил я возмущенно.
— Ну и чем ты лучше него? Даже если все так плохо, как тебе мерещится?
— Видишь ли, в чем разница между нами?! Я считаю, что он отчасти прав. А он считает, что я неправ — абсолютно! Но где в этом или каком-нибудь другом мире ты видела что-нибудь абсолютное?! Ох, неважно! — я махнул рукой. — Пойду все переделывать!
— Удачи! — Линор рассмеялась мне вслед. — И помни — «ты смертен»!
III. «Лев рыкающий»
Внезапно что-то резко и сильно надавило мне на грудь, сплющив легкие. Протестующе встрепенувшись, я с напугавшим меня самого хрипом втянул воздух, когда тяжесть отпустила. Надо мной, очень близко, склонилась встревоженная Диана с дико горящими широко распахнутыми глазами. Как же ей, черт возьми, шел кружевной воротник!..
— Что ты делаешь? — прохрипел я оторопело.
— Непрямой массаж сердца, — выпалила она. — Только начала! Мне показалось, что ты не дышишь. Наверное, тебе нельзя было засыпать.
— Вы что, издеваетесь? — возмутился я.
Линор провела подрагивающей рукой по лбу. Я кашлянул.
— Сестренка. Это тебе надо заснуть. В следующий раз лучше пришли ко мне Мишеля!
— В следующий раз надаю тебе по щекам, чтобы быстрее прилила кровь к голове! — Кажется, она была не так уж плоха как мне показалось. Просто запаниковала.
— О боже, кажется я попал в лапы к живодеру? — пошутил я.
— Зато, может, в следующий раз будешь хоть немного осторожней!
— Ди! Знаешь, что такое несчастный случай? Они всегда происходят неожиданно!
— Ха! В драке, в одиночку, с сотней хранителей посреди Варфоломеевской ночи, с не полностью восстановленной памятью! Это ты называешь неожиданностью?!
— Ну… да!.. — Я огляделся. — А где Жанна?
— Спит. Имей совесть. Она просидела с тобой всю ночь.
Верно. Ночь давно кончилась. В окно лился гнусный бледный свет, в котором вся комната казалась несвежей. Кому, в конце концов, понравится, лежать в постели среди бела дня?
— Угу…
— И не строй мне глазки. Что ты хочешь сказать?
— Кто-нибудь вернулся? Что слышно? Где Клинор?
— Понятия не имею.
— Как это?
— С тех пор как Огюст отправился в Лувр, ни от кого никаких известий.
— О Господи…
— Лежи смирно, дурачок! Еще немного, и я сама за ними отправлюсь!
Я вздохнул.
— Не надо. Только не сегодня. Отправь Мишеля, он будет в большей безопасности. Мы знаем кто такой Линн, и ему, стоило только обратить на нас внимание, уже ясно, кто мы такие. Даже здесь можно ждать нападения.
— Мы знаем, — проворчала Диана. — Только поэтому мы здесь.
Я нахмурился.
