Поль Кок - Вишенка. 1 том
— Ай!
— Что с тобой, Анжело? — спрашивает Пуссемар при виде гримасы, которую сопровождает этот невольный крик.
— Со мною?.. Ничего…
— Что тебя ущипнули, что ли? — спрашивает Кюшо, набивая рот уткой.
— Ущипнули?.. Вот новость!.. Да кому же меня щипать-то!..
— А соседке!.. — заметил Дюрозо, искоса поглядывая на Зинзинету.
— Ну что ж ты, мамаша, кушаешь, что ли? Есть ли у тебя аппетит? — перебивает Альбертина, обращаясь к матери.
Госпожа Гратенбуль отвечает одним только наклоном головы, но не произносит ни слова, боясь пропустить случай съесть лишний кусок. У нее уж такое обыкновение — до десерта от нее слова не добьешься, о чем с ней ни толкуй, потому что для нее нет ничего в мире интереснее еды.
— Утка хороша, господин Шатулье, — кивнул Кюшо, не обращая ни малейшего внимания на слова Дюрозо, — но я жду матлота, чтобы окончательно высказать свое мнение… Где же он?
— Я думал, что вы с него не захотите начать, — сконфуженным тоном ответил трактирщик, стараясь незаметно толкнуть ногою Франсуа, который залился дерзким смехом. — Подавай тарелки, Франсуа, и не гляди таким дураком!
— Как вы строги к этому бедному малому, — наметила госпожа Рамбур, бросая нежный взгляд на Франсуа, икры которого отличались замечательною толщиной.
— Ах, сударыня, если бы вы знали только, что это за страшный лентяй!..
— Я-то лентяй?.. Да я один все в доме делаю… хоть у хозяйки спросите…
— Молчи, Франсуа!..
— Но скажите, пожалуйста, любезный Шатулье, — прервал его Монтезума, придвигая к себе блюдо с соусом так, что едва не опрокинул его. — Отчего же мы все видим одного только вашего работника? Говорят, у вас есть какое-то чудо вместо служанки? Покажете вы нам ее, что ли, или она у вас служит только князьям и посланникам?
— Чего изволите?.. — Хозяин хитро прищурился. — О ком это вы изволите говорить? О моей служанке Туанон, что ли? Прикажете позвать ее?.. Она, изволите ли видеть, занята там… но ежели вам угодно, то я сейчас велю ее сюда позвать.
— Ишь ты!.. — пробормотал себе под нос Франсуа. — Да вовсе не об Туанон они и толкуют!
За это рассуждение бедному Франсуа опять достался хороший удар по ногам, но Анжело тут же воскликнул:
— Господин Шатулье, я опишу вам приметы. Мы говорим о молодой девушке, лет восемнадцати, хорошенькой, стройненькой брюнетке, с прелестными черными глазами, в коротенькой юбочке, белой кофточке и с фуляровым платком на голове, о прелестном создании, способном вскружить голову всему свету. Это, что ли, Туанона?
— Туанон пятьдесят семь лет от роду, она рыжая и с усами, — сообщил Франсуа, заранее отодвинувшись от хозяина.
— О! В таком случае мы вовсе не о ней говорим.
— Это вы, верно, нашу Вишенку изволили видеть.
— Вишенку?.. Вот странное имя-то!.. А, господин Шатулье, у вас есть горничная, которую зовут Вишенка?
— Покажите же нам эту молодую девушку, которую наш товарищ так расхвалил нам.
Трактирщик постарался принять на себя насколько возможно важный вид: начал откашливаться, сморкаться, так что Альбертина не выдержала:
— Что он, воззвание, что ли, собирается нам прочесть?
Но господин Шатулье, понимая, что имеет дело с артистами, за обязанность себе поставляет присоединить к словам и жесты, и начинает следующий рассказ:
— Господа артисты и артистки… так как вы сами мне сказали, что вы все здесь артисты…
— Да, все, все…
— Более или менее, — шепчет Альбертина.
— Разумеется, все, что есть у меня в доме, к нашим услугам.
— И жена ваша тоже, господин Шатулье?
— Да замолчи что ли, Анжело, ты то и дело перебиваешь!..
— Что же касается до этой молодой девушки… до Вишенки, которую вот они встретили… то я вам должен сказать, что она точно наша служанка… но и не служанка, она точно живет с нами, но она нам не прислуга… Я не знаю, как объяснить вам это…
— Да, действительно, объяснение ваше не совсем ясно.
— Так, стало быть, тут есть какая-нибудь тайна?..
— А, так ваша Вишенка не на шутку героиня романа?
— Да рассказывайте уже, рассказывайте…
— Только в другой раз перцу меньше в соус кладите, — замечает Кюшо. — Положим, это придает вкус, нет спору, но нёбо-то вырывать, мне кажется, незачем?..
— Это, сударь, не я виноват, верно, Туанон чего-нибудь переложила.
— Да отстаньте с вашим соусом. Ну-с, рассказывайте нам историю молодой девушки…
— А матлот-то?.. — жалобно вопросил Кюшо.
— Потом! Потом!
— Успеешь, ведь торопиться некуда!.. Ну-с, господин трактирщик, мы слушаем.
— Ну-с, изволите видеть, тому назад лет пятнадцать… да, точно ровно пятнадцать лет и один месяц, теперь у нас июль, а это было в конце июня, я уже был женат, и мы содержали уже эту гостиницу… ну славы, известности такой еще у нас тогда не было… но ведь эдакие прочные репутации в один день не приобретаются… жена моя в то время не страдала еще подагрой…
— А у вашей жены подагра, господин Шатулье?
— Да, подагра, а ей только сорок лет!..
— В самом цвете лет! — со вздохом произносит госпожа Рамбур.
— О, да, сударыня!.. И какой цвет-то еще… и вдруг подагра!
— Мы требуем историю молодой девушки…
— Продолжаю, продолжаю… Франсуа, да ступай, что ли, принеси вина, ведь видишь, что бутылки пусты… Какого прикажете, господа? Такого же?
— Да, да.
— Только чтобы оно было получше, — замечает Кюшо.
— Итак, дело было в том, мы с женою сидели на лавочке, у ворот и ели вишни — в тот год на них был урожай… вдруг видим, к нам подходит какая-то женщина и ведет за руку маленькую девочку. Женщина похожа была на кормилицу и одета была как деревенские жители, но это был не наш местный национальным костюм, а скорее что-то похожее на костюм жителей южных провинций. Девочка, которой от роду могло быть года два, была премило одета, одним словом, все в них доказывало, что они люди зажиточные. Женщина, как теперь вижу, низенькая, толстенькая и краснощекая, несла под мышкой узелок. Подойдя к нам, она была вся в поту и, вытирая лицо, проговорила:
— Мы с тобой здесь подождем дилижанса, едущего в Париж, и возьмем себе в нем место.
— А вы издалека да еще и пешком с этим ребенком? — спросила ее жена.
Она отвечала нам, что она действительно издалека, но что пришли они не пешком, что до Немура она доехала с одним торговцем шелковыми материями, предложившим ей место в своем экипаже, что этот купец ссадил ее в Немуре и отправился далее, потому что путь ему не лежал в Париж, куда отправлялась она, но что ей сказали, что она найдет множество удобных случаев закончить предпринятое путешествие. Впрочем, ей было совершенно все равно, прождать лишний день или два, потому что она не очень торопится…
