Рафаэль Сабатини - Игрок
Зная о репутации канцлера как дальновидного политика, известного своей честностью, и слыша голоса одобрения, мистер Лоу ощутил, что он здесь потерпел неудачу. С невозмутимым спокойствием он ожидал, когда стихнет шум, и в этот момент поддержка пришла оттуда, откуда он меньше всего ее ожидал. Д'Аржансон откинул свою большую голову в черном парике, кустистые брови нависали над его строгими глазами. Он начал саркастически:
— Не угрожает ли нам, монсеньер, в то время как мы поддаемся эмоциям, бесспорно возвышенным самим по себе, просмотреть тот факт, что мы не находимся больше в том положении, чтобы позволить их себе?
— Я тоже так считаю, — сказал Его Высочество со вздохом. — Другая мысль, которую я не забываю: что бы мы ни решили, мы в долгу перед господином Ла за его готовность выступить перед Советом. Не забывайте это, господа, я вас очень прошу. Не забывайте также и то, что его теория явилась плодом раздумий, возможно, гораздо более глубоких, чем у любого другого нашего современника, что это теория ума необыкновенного, прославленного своей математической проницательностью.
Он оглянулся и встретил взгляд д'Аржансона.
— Хотите что-то добавить, маркиз?
— Канцлер, без сомнения, прав в своей критике той части предложений барона, которые относятся к предпринимательству. В этом я с ним полностью согласен. Но, поскольку он не коснулся методов ведения банковского дела, изложенных господином Ла, то я предполагаю, что он не имеет ничего против них. Но мы забываем, что для воплощения в жизнь этой части проекта понадобится время, время от посева до сбора урожая, а средства надо где-то добывать и немедленно.
— Господин маркиз, — сказал мистер Лоу, — видимо, не заметил того, что я подразумевал в своем изложении. Все королевские доходы будут передаваться в государственный банк собирателями подати, и по мере получения этих денег банк будет выпускать свои расписки и передавать их в казну в виде купюр, удобных для обращения. Все должники государства получат свои деньги только в виде этих купюр. Их они смогут, когда захотят, обменять на звонкую монету в банке, но никто не должен быть принужден сохранять их или принимать их при торговых сделках.
И тут, наконец, герцог де Ноай, президент Совета, его оракул в денежных вопросах, отбросил перо и произнес:
— В таком случае, Ваше Высочество, я не вижу смысла в этих банкнотах.
— И все-таки, — ответил ему мистер Лоу, — я не сомневаюсь, что, как только удобство и полезность такой системы будут поняты, и будучи уверенными, что они всегда обменяют банкноты на звонкую монету, люди отдадут предпочтение банкнотам. Да одна только несравнимая простота в обращении с такими деньгами сделает их предпочтительнее. А как только уверенность в ценных бумагах возникнет, вы почувствуете, что банк, выпуская банкноты в количествах, эквивалентных количеству звонкой монеты, которую он имеет, сразу удвоит свой капитал, который он может использовать для финансовых операций. За каждый миллион золотом, который он оставит у себя в качестве гарантии, он может спокойно выпустить миллион бумажных денег.
Он помолчал и добавил:
— Это, пожалуй, все, что я могу вам предложить.
Взглядом попросив у регента разрешения, он занял свое место и вытер губы платком из тонкой материи.
Регент прокашлялся. Выражение лица его нельзя было назвать счастливым.
— Вы выслушали господина Ла, и какой бы точки зрения на его предложения по тому, как нам выйти из кризиса, вы не придерживались, я думаю, необходимо поблагодарить господина Ла за ясность, с которой он выразил свои мысли. Перед тем как Совет примет решение, я был бы рад выслушать мнения тех, кого мы пригласили, — представителей торгового и финансового мира. Пожалуйста, господа.
Торговец по имени Ленорман и еще один, выступавший за ним, поддержали идею основания банка. Третий, настроенный менее решительно, предположил, что это полезно, но не в настоящее время. Наконец богатый посредник Самуэль Бернар, возможно, раздосадованный тем, что он не выступил первым, как ему было положено по рангу, а также, чтобы осадить тех, кто выскочил раньше него, бескомпромиссно отверг предложения мистера Лоу. Используя те же аргументы, что и канцлер, он заклеймил их опасной выдумкой, а поскольку все преклонялись перед его практической сметкой, то выступавшие за ним его поддержали.
После того, как последний из них закончил выступать, регент, поблагодарив их за приход, разрешил им покинуть зал заседаний.
Они пятились, кланяясь и смешно прижимаясь друг к другу под высокомерными взглядами дворян.
Когда двери за ними закрылись, Его Высочество предложил членам Совета голосовать, а герцога Ноая как президента Совета пригласил вести заседание дальше.
Мистер Лоу откинулся в кресле и снова поднес платок к губам. Это был единственный знак, который выдавал его волнение, хотя его и нелегко было бы подобным образом понять. При его проницательности у него не оставалось сомнений в том, что игральные кости легли не в его пользу. Главный удар нанес д'Агессо, поддержанный Бернаром, который был обречен впоследствии горько сожалеть об этом бесцеремонном осуждении. Однако мистер Лоу предпринял, с позволения регента, еще одну отчаянную попытку спасти положение, прежде чем будет слишком поздно.
— Позвольте одно слово предупреждения по поводу точки зрения Самуэля Бернара и подобных ему, которая могла произвести на вас чрезмерно большое впечатление. Не забудьте, что предложенная мной система кладет конец обогащению таких, как Самуэль Бернар. Их монополии будут отняты государством. Его враждебность к моей системе основана на страхе перед ее успехом. Окажите мне любезность, господа, принять это во внимание. Тогда вы примете справедливое решение.
Он кончил и сел снова, чтобы слушать господина де Ноая.
Его Сиятельство любезно признал, что он убежден в полезности предлагаемого банка, но находит, что время сейчас не самое подходящее для его организации, особенно ввиду оппозиции торговцев, чья поддержка существенна для успеха.
Он сказал, что вместо этого Совет должен посвятить себя экономии и прекращению всех бесполезных трат. Это, а также внимание, которое Его Высочество уделяет делам, должны постепенно восстановить в народе веру в правительство.
Канцлер подтвердил, что он полностью согласен с господином де Ноаем, и ничто из того, что он слышал, не может поколебать его уже высказанное мнение.
Руйе дю Кудре тоже отказался что-либо добавить к уже сказанному и только повторил:
— То, что мы слышали — это предложения игрока. Этого, впрочем, следовало ожидать, учитывая их источник. Взгляды господина Ла являются, возможно, естественными для человека его национальности.
