Павел Комарницкий - Новый порядок
Сидха, до той поры тихонько посапывавшая на его плече, используя бицепс мужа как удобный подголовный валик, вдруг подняла голову и без предупреждения поцеловала мужа в губы, неуловимо-кошачиьм движением.
— Ты чего? — чуть опешил Тутепх.
— Так просто — глаза жены чуть мерцали во мраке, точь-в точь настоящие кошачьи — Захотела вот, и поцеловала. Нельзя разве?
— Ещё как можно! — заверил Тутепх, обнимая жену — А кроме поцелуя ты ничего не хочешь?
— А разве ещё осталось? — лукаво засмеялась Сидха.
— Для такой красавицы найдём! — авторитетно заявил молодой кузнец, поудобнее переворачивая девушку.
— Ты не забыл, что завтра ном Розового Лотоса заступает на смену Долгой Протоке?
Объятия Тутепха разом ослабели, и орудие, уже приведённое было в рабочее состояние, опало.
— Я помню, само собой. Спи, Сидха. Завтра у нас будет трудный день.
Девушка раскаянно прижалась к мужу, лаская его и ругая себя. Дура, ну дура! И кто всё время за язык тянет? Пять минут помолчать, всего-то делов! Всё, теперь о добавке можно забыть.
— Не хочу с тобой расставаться — прошептала она мужу в самое ухо.
— Так ведь это же ненадолго — так же шёпотом ответил Тутепх.
— Всё равно не хочу…
* * *Оранжевые отсветы пламени масляных светильников колыхались на стенах, изукрашенными резьбой и покрытыми красочной росписью. Запах горелого масла перебивал аромат благовоний. Нармер лежал, подложив ладони под голову, и смотрел в потолок невидящими глазами. Где взять золото?..
Сотис, почувствовав его состояние, прижалась, стала ласкаться. Нармер рассеянно погладил жену, нащупал и сжал её упругую грудь, помял пальцами сосок. Бесполезно. Ни малейшего желания сегодня он не испытывал. Какое уж тут желание… Где взять золото?
— Ты чем-то расстроен, мой господин? — тонкое, прекрасное лицо Сотис нависло перед ним. В глазах, в полумраке казавшихся бездонными, плясали отсветы огня — Поделись с женой своей, муж мой. Не все женщины глупы.
Нармер вздохнул, искоса глянул на жену. Может, и правда?
Он взял её в жёны уже взрослой девушкой. Пятнадцать лет — в этом возрасте у половины женщин Земли Пчелы уже бегают детишки. И у обитателей болот, в Земле Папируса то же. Жизнь коротка, и надо спешить продолжать её в детях… Разумеется, заполучить в жёны красавицу Сотис было немало желающих. Но её отец, крупный чиновник, ведающий сбором налогов в недавно покорённых землях у Великого озера, метил выше. И не прогадал — именно такую жену искал себе Повелитель. Красавица, спокойная, безукоризнено воспитана… И не дура. Далеко не дура, что у женщин случается не каждый день.
— Где взять золото? — неожиданно вслух произнёс Нармер.
— Сколько? — деловито, будто золото лежало у неё зарытым в углу, поинтересовалась Сотис. Нармер заинтересованно скосил глаза.
— Считай сама. Нам надо ещё не меньше пятисот талантов меди.
Сотис чуть пошевелила губами.
— Если считать, что за талант золота синайцы дают двадцать пять талантов меди… А за талант серебра — шесть талантов… Сколько имеется серебра и золота в казне, муж мой?
Теперь уже Нармер смотрел на жену с уважением. Что значит дочь сборщика налогов!
— Двадцать два таланта серебра и четыре золота.
— Так мало? — лицо Сотис выразило озабоченность — А что ещё берут синайцы в обмен на медь?
Нармер усмехнулся.
— Много чего берут. Скажем, льняное полотно. У них там лён не растёт. Зерно берут, хорошую посуду, быков…
— Посуду и зерно отставим. Не хватит ослов, чтобы перевезти — Сотис села в позе лотоса, нимало не стесняясь наготы. При виде её лона, гладко выбритого и чуть приоткрытого, на расстоянии протянутой руки, Нармер ощутил внезапное запоздалое желание, но теперь уже сам подавил его. Не время, пошёл серьёзный разговор — Быков тоже не перегнать через тамошние места. А вот насчёт полотна…
— И с полотном то же самое — Нармер неожиданно грязно выругался, но Сотис и ухом не повела. Мужчины вообще народ такой, что делать… — Проклятые болотники завалили синайцев своими тканями на годы вперёд. И обувью тоже! И своими корявыми поделками! Теперь за медь синайцы требуют золото, и только золото! Ну, и серебро возьмут, конечно…
Сотис снова задумалась. Странно, подумал Нармер. Женщине едва исполнилось восемнадцать, но сейчас, в свете масляных ламп, она кажется древней и мудрой, как сама звезда, именем которой её назвали[6]…
— Скажи, а синайские медники любят красивых девушек? — внезапно спросила Сотис.
— То есть? — изумлённо воззрился на жену Нармер.
— Всё просто — улыбнулась Сотис одним уголком рта — Везде, насколько я знаю, за девушек дают выкуп. Часто медью. А возле Великого озера, у покорённых озёрных людей девушек много…
Вот теперь Нармер смотрел на жену с восхищением. И ведь действительно, как всё просто!
— Иди ко мне, дорогая моя — Нармер сгрёб жену, повалил. Сотис засмеялась, выгнулась кошкой, подставляя себя под мужнины ласки — Ты самая умная женщина во всей Земле Пчелы! Нет, во всей Кемет! Нет, в целом мире!
* * *— …Давай-давай, работай! Ты думаешь, если эти олухи избрали тебя вождём, так ты можешь портить нашу семейную марку? Ты и так в последнее время больше выступаешь с речами в Совете, чем работаешь!
Тутепх отёр пот со лба. Старый Тигами ворчал с утра — должно быть, ныли коленные суставы, они у всех старых кузнецов болят, от долгого стояния на ногах в кузнице и вредных литейных испарений. Но насчёт марки отец не прав…
Тутепх отложил каменный молот, которым проковывал медный топор, пощупал пальцем лезвие. Пожалуй, что и хватит. Конечно, кто спорит — кремнёвый топор куда острее. Но для боя он малопригоден — один хороший встречный удар, и нет топора. Тогда уж лучше просто дубинка. А вот медь — другое дело. Конечно, литая медь чересчур мягка, но при хорошей проковке лезвие получается вполне подходящее.
— На, посмотри — Тутепх кинул отцу на верстак готовую работу — Скажешь, испортил марку?
Старый Тигами придирчиво оглядел и ощупал изделие, вышедшее из рук сына, неопределённо хмыкнул.
— Ладно, сойдёт. Видно, ты ещё не до конца приучился только размахивать руками перед народом.
Тутепх рассмеялся, берясь за следующую отливку. Сейчас все кузнецы в Буто были заняты одним делом — лили и ковали оружие. И не только в Буто, и не только кузнецы. По всей Земле Папируса шлифовали кремнёвые наконечники копий и стрел, готовили луки, охотники выслеживали в мутной воде крокодилов и бегемотов, кожевники выделывали из добытых шкур прочные доспехи… Вся страна готовилась к войне.
