Бернард Корнуэлл - Смерть королей
Это говорило мне о том, что дома плохо охранялись. Любой увидевший, что мы проезжаем, был рад пропустить нас, лишь бы мы никого не тронули.
Впереди на земле виднелся след. Я попридержал коня у его края. След пролегал поперёк нашей тропы и терялся в заливных лугах на южном берегу реки, покрывшейся рябью от дождевых капель.
Я повернул назад, делая вид, что мне не интересна ни вытоптанная земля, ни глубокие следы от конских копыт.
— Мы возвращаемся, — сказал я Беортсигу.
След был от конских копыт. Ехавший под холодным дождём Финан направил своего жеребца ко мне.
— Восемьдесят человек, — произнёс он.
Я кивнул. Я доверял его мнению. Два отряда проехали с запада на восток, и копыта их коней оставили след на раскисшей от воды земле.
Два отряда ехали к реке, но куда? Я замедлил ход, позволив Беортсигу догнать нас.
— Так где, по твоим словам, Сигурд праздновал Йолль? — спросил я.
— В Китрингане, — ответил он.
— А где Китринган?
Он указал на север.
— Один день пути, может, два. У него там дом для празднеств.
Китринган лежал к северу, а след уходил на восток.
Кто-то лгал.
Глава вторая
Я не понимал, насколько важно для Альфреда предполагаемое соглашение, пока не вернулся в Букингаам и не обнаружил шестнадцать монахов, уплетающих мою еду и пьющих мой эль.
Самые молодые из них были ещё безусыми юнцами, а самый старый, их руководитель, был дородным мужчиной примерно моего возраста.
Его звали брат Джон, и он был так толст, что с трудом смог поклониться.
— Он из Франкии, — с гордостью произнес Уиллибальд.
— Что он здесь делает?
— Он королевский слагатель песен! Он руководит хором.
— Хором? — спросил я.
— Мы поем, — произнес брат Джон грохочущим голосом, который, казалось, выходил из недр его вместительного живота.
Он повелительно махнул монахам рукой и крикнул:
— Одному Богу слава.
— Встать! Глубокий вздох! По моей команде! Раз! Два!
Они начали петь.
— Рты открыты! — заорал на них брат Джон. — Шире! Раскройте рты так же широко, как птенцы, просящие есть! От живота! Дайте мне услышать вас!
— Достаточно! — закричал я, прежде чем они закончили первый куплет. Я бросил меч в ножнах Осви, своему слуге, и пошел греться к центральному очагу зала.
— Почему, — спросил я Уиллибальда, — я должен кормить поющих монахов?
— Важно, чтобы мы произвели хорошее впечатление, — ответил он, с сомнением косясь на мою забрызганную грязью кольчугу.
— Мы представляем Уэссекс, господин, и должны продемонстрировать все великолепие двора Альфреда.
Альфред с монахами послал знамена. На одном красовался дракон Уэссекса, а другие были расшиты изображениями святых и символами веры.
— Эти тряпки тоже возьмём? — спросил я.
— Конечно, — ответил Уиллибальд.
— Я могу взять знамя с изображением Тора, например? Или Одина?
Уиллибальд вздохнул:
— Прошу, господин, не надо.
— Почему мы не можем взять изображение какой-нибудь женщины-святой? — спросил я.
— Уверен, что можем, — ответил Уиллибальд, обрадовавшись предложению, — если ты желаешь.
— Одной из тех, которых сначала раздели донага, прежде чем убить, — добавил я, и отец Уиллибальд снова вздохнул.
Сигунн принесла мне рог с подогретым элем, и я поцеловал её.
— Всё хорошо? — спросил я её.
Она взглянула на монахов и пожала плечами. Я заметил, что Уиллибальд заинтересовался ею, особенно когда я обнял её и притянул к себе.
— Она моя женщина, — пояснил я.
— Но, — начал он и резко замолчал. Он думал об Этельфлед, но не осмелился произнести её имя.
Я улыбнулся.
— Ты хочешь о чём-то спросить, отец?
— Нет-нет, — поспешно ответил он.
Я посмотрел на самое большое знамя — громадный пестрый квадрат кремового цвета с вышитым изображением распятия.
Знамя было таким большим, что нести его пришлось бы двум, а то и более, воинам, если бы дул ветер сильнее легкого бриза.
— Эорик знает, что мы ведем армию? — спросил я Уиллибальда.
— Ему велели ожидать сотню людей.
— А он ожидает ещё и Сигурда с Кнутом? — язвительно спросил я, и Уиллибальд уставился на меня с отсутствующим видом.
— Датчане знают о соглашении, — сказал я ему, — и попытаются помешать.
— Помешать? Как?
— А ты как думаешь? — спросил я.
Уиллибальд побледнел ещё больше.
— Король Эорик отправляет к нам людей для сопровождения.
— Он направляет их сюда? — рассерженно произнес я, думая, что придётся кормить ещё большее количество народа.
— В Хантандон, — произнес Уиллибальд, — а оттуда они проведут нас в Элей.
— Зачем нам ехать в Восточную Англию? — спросил я.
— Чтобы заключить соглашение, разумеется, — ответил Уиллибальд, озадаченный вопросом.
— Так почему Эорик не отправляет людей в Уэссекс? — допытывался я.
— Эорик отправил людей, лорд! Он отправил Цеолберта и Цеолнота. Король Эорик предложил договор.
— Тогда почему бы его не подписать и не скрепить печатью в Уэссексе? — настаивал я.
Уиллибальд пожал плечами:
— Разве это имеет значение, господин? — спросил он с долей нетерпения. — И предполагалось, что мы встретимся в Хантандоне через три дня, — продолжил он, — и если погода не изменится к худшему, — добавил он тихим голосом.
Я слышал о Хантандоне, хотя никогда не был там, и я знал о нём только то, что он лежит где-то по ту сторону расплывчатой границы между Мерсией и Восточной Англией.
Я жестом позвал близнецов, Цеолберта и Цеолнота, и они поспешили от своего стола, где сидели с двумя священниками, которых отправили с Уиллибальдом из Уэссекса.
— Если бы мне пришлось ехать отсюда прямо в Элей, — спросил я близнецов, — какой дорогой я бы поехал?
Они пошептались между собой пару секунд, затем один из них предположил, что самый быстрый путь лежит через Грантакастер.
— Отсюда, — продолжил второй, — прямо до острова идет римская дорога.
— Острова?
— Элей — это остров, — сказал близнец.
— В болотах, — добавил второй.
— С монастырем!
— Который был сожжён язычниками.
— Хотя церковь теперь восстановлена.
— Благодарение Богу.
— Святая Этельред построила монастырь.
— И она была замужем за нортумберлендцем, — сказал Цеолнота или Цеолберта, думая, что льстит мне, потому что я нортумберлендец.
Я лорд Беббанбурга, ходя в те дни мой отвратительный дядя жил в этой крупной крепости на берегу океана. Он украл её у меня, и я планировал вернуть её обратно.
