Шведская сказка - Шкваров Алексей Геннадьевич

- Что и герцог Карл? – быстро спросила Екатерина.

- Он готов к этому! – воскликнул Спренгпортен.

- Но он же масон! – состроила гримасу.

- Ах, - отмахнулся генерал, - это лишь мода!

- Не знаю, не знаю… - покачала головой императрица.

Генерал вскользь, но продуманно, упомянул о личных обидах, нанесенных шведским королем императрице. Клубок интриги заплетался им так умело, что Екатерина невольно сама увлеклась, тем более, что все чаще и чаще в речи Спренгпортена звучало слово «подкуп». Голос генерала обволакивал. Он почти шептал:

- Можно, матушка, решить все, действуя лишь старым, как мир способом - деньгами.

Императрица прекрасно понимала, что положение России, как стороны обороняющейся, да и вообще затруднительность условий, в которых она находилась, позволяла ей мириться с некоторыми предосудительными средствами. А коварство самого Густава, обиды им нанесенные, требовали отмщения. И тут все средства были хороши.

- Мы пообещаем всем солдатам, и финским и шведским в том числе, что все, кои службу и короля шведского оставят, получат вознаграждение. А как будет мир заключен, то в их воле будет возвратиться в свое отечество или выйти туда, куда пожелают. Присутствие доблестных русских войск, одной лишь демонстрацией своей, и данное обещание, приведут к тому, что силы Густава растают, и мы приступим к осуществлению плана по претворению в жизнь независимости Финляндии от Швеции! И я готов, - Спренгпортен с трудом уже переводил дыхание, - немедленно отправиться туда, быть рядом с этими господами (имелись в виду конфедераты), быть руководящим компасом для них, и каждый день извещать ваше императорское величество о том, какими успехами он будет ознаменован. – Он замолчал, опустив голову и тяжело дыша.

- Я согласна! – выдохнула императрица и даже довольная потерла руки. – Вот что могут решить две горячие головы в течение четверти часа! Отправляйтесь, Егор Максимович в Финляндию для содействия в предполагаемом нами намерении. Все необходимые указы тотчас уйдут вслед за вами. Граф Мусин-Пушкин будет извещен и пренепременнейшим образом будет содействовать во всех ваших начинаниях, включая и траты на известные нам нужды.

- И я прошу, ваше величество, - Спренгпортен низко склонился, - не забыть о генерале Гастфере. Я возлагаю очень большие надежды на его Саволакскую бригаду и ее командира.

- Я помню! – кивнула Екатерина.

- Мы договорились, что под предлогом посещения семьи, Гастфер объедет всю Финляндию и передаст нам точные сведения о расположении войск. Он просит 500-1000 червонцев, в качестве прогонных.

- Я прикажу выдать их вам для него! А по поводу… - Екатерина на мгновение наморщила лоб, - десяти, кажется, тысяч талеров…

- У вас превосходная память! – польстил хитрец.

- Хм! – усмехнулась, - в рублях это, кажется, около 15 тыщ? Так?

- Совершенно верно, матушка! – умилился Спренгпортен.

- Повременим! Хорош слуга! – сморщилась, как от зубной боли. - Но не отказывай ему, генерал. Скажи – помним, и все выплатим. Пускай послужит. Все, ступай! – Аудиенция была окончена.

Вооружалась Дания. Войны еще не было, но по условиям договора, союзники должны были выставить шесть линейных кораблей, три фрегата и 12 000 сухопутных войск. Правда, тут же вмешался Лондон, в лице посланника сэра Хью Элиота:

- Англия, понимая необходимость исполнения договора с Россией, однако не останется равнодушной, если вами будут обращены все силы против Швеции.

- Войска эти, - объяснял ему главнокомандующий датской армией принц Карл Гессенский. – ни что иное, как вспомогательный корпус России, предоставляемый в распоряжение императрицы Екатерины.

Но Элиот делал опасные намеки:

- Вряд ли король прусский и английский смогу посчитать ваш корпус русским.

У датчан пылу сразу поубавилось.

- Что они тянут там? – недовольно ворчала Екатерина. – Давно пора получить от них декларацию с объявлением войны.

- Пишут, представляя в некотором виде свое изнеможение к военным приготовлениям. Видно, на денежные субсидии намекают. – отозвался вице-канцлер Безбородко.

- Датчанам денег не дам! – отрезала императрица, - На свое вооружение употребим. И Петр I был нехорошего о них мнения. Лучше бы без них иметь дело.

И без участия датчан южные берега Швеции находились в опасности. Эскадра фон Дезина начала осуществлять их разорение. Три шведских фрегата были захвачены, побережье опустошалось десантами.

24 сентября датский флот, наконец, поднял русские флаги, а сухопутная армия перешла норвежскую границу близ Стрёмштадта. Командовавший передовым отрядом шведских войск полковник Транефельд выехал им навстречу с вопросом о намерениях. Принц Карл Гессенский отвечал уклончиво:

- Датский король не ведет войны со Швецией, и только в случае надобности, по требованию русской императрицы, мы можем действовать враждебно. – И…, пригласил полковника к обеду.

На следующий день город Стрёмштадт был уже занят, а весь шведский отряд из 800 человек захвачен в плен. Наступление датчан продолжилось в направлении Гетеборга.

- Мы спасены, Армфельд! – вскричал Густав, узнав о начале войны с Данией. Флот по-прежнему был заперт в Свеаборге вместе с королевской яхтой. Но Густаву было уже не до русских. Через Або он выехал в Швецию.

Здесь проявился в полной мере его истинный театральный талант.

- Далекарлийцы , Армфельд! Вот наша надежда и опора. Они спасли Швецию при Густаве Ваза, они спасут ее и на этот раз! – повторял он своему любимцу, мчась на север страны. – Мы едем в Мора! Мы повторим все то, что описал я два года назад в своей опере.

Ему нужен был образ, герой народных легенд, который бы воодушевил и объединил всех шведов. В этом было спасение, и король искал его в одной примечательной пещере, неподалеку от маленькой горной деревушки, тем более, что либретто он знал почти наизусть.

Когда-то, в 1521 году, она спрятала под своими черными сводами одного юношу, бежавшего от страшной казни, вошедшей в историю Швеции под названием Стокгольмская кровавая баня. Его звали Густав Эрикссон из рода Ваза . Долгие годы, то разгораясь, то затухая, с переменным успехом сторон шла война между Швецией и Данией. За пятьдесят лет до этого, шведы удалось разбить королевскую датскую армию под Стокгольмом, расторгнуть Кальмарскую унию , и фактическими правителями страны стали рыцари клана Стуре. Де-юре, это было регентство, де-факто, Швеция обрела независимость. Но Дания не забывала об отколовшейся Швеции и привлекла на свою сторону католическую церковь, недовольную попытками шведских феодалов посягнуть на собственность святого престола. В 1518 году боевые действия возобновились. Юный Густав Эрикссон попал в плен к датчанам. В 1520 году регент Швеции Стен Стуре Младший не стерпел интриг католического епископа Упсалы Густава Тролле, лишил его сана и заключил под стражу. В ответ армия Кристиана II Датского вторглась в Швецию, захватила Стокгольм, а Стен Стуре Младший пал в бою. Упсальский епископ Тролле торжествовал. Теперь можно было расправиться со всеми врагами, обвинив их в ереси. 8-9 ноября 1520 года в Стокгольме, по приговору церковного суда было казнено 85 человек, среди них отец и два дяди Густава Эрикссона. Юноше удалось бежать из-под стражи. Его путь лежал в Далекарлию, далекую горную провинцию, на границе с Норвегией, где жил удивительный народ-лесорубов. Они ходили в длинных овчинных полушубках, и никогда не расставались с острозаточенным топором, который носили сзади, заткнутым за пояс. Они резали им сало и хлеб, рубили деревья, а коль нужда заставляла, топор становился грозным оружием.

Сюда и стремился молодой Густав Эрикссон из рода Ваза. Из последних сил он уходил от погони, и ему предстояло преодолеть на лыжах почти восемь с половиной миль заваленных снегом горных склонов отделявших деревню Селена, где его могли еще схватить датчане, от спасительной Моры, далекарлийской деревни.