Пьер Понсон дю Террайль - Король-сердцеед
— Но ведь эту ошибку еще можно исправить! Брак еще не совершен!
— Нет, поздно, Рене, слишком поздно! Этого брака хочет король, Маргарита полюбила жениха, и мне не справиться с ними обоими. А между тем Бурбоны несравненно опаснее Гизов! Ты слышал, она прямо заявила сыну, что он будет королем Франции!
— Она просто сумасшедшая!
— Нет, Рене, наоборот: она умна, хитра и настойчива!
— Но ведь король еще жив, как живы польский король и герцог Франсуа!
— А кто может поручиться, что Бурбоны не позаботятся об их скорой кончине?
— О, государыня! Я и сам ненавижу этого Генриха Наваррского, но все-таки разве можно допустить, чтобы он…
— Он — нет, но его мать… Она способна на все! И пока она жива, я не могу чувствовать себя спокойной… Рене начал понимать, в чем дело.
— Но прикажите только, государыня, — сказал он, — и все будет сделано!
— Мне нечего приказывать, я хочу только напомнить тебе кое-что. Ты помнишь, что я клятвенно поручилась за то, что ты не тронешь волоса на голове и ничем не нарушишь покоя самого принца, Пибрака, Ноэ и Сарры Лорьо. Но Генрих Наваррский оказался недостаточно предусмотрительным и позабыл включить в этот список одну особу, ему очень близкую…
— Понимаю! — сказал Рене.
— А если понимаешь, то ни слова больше! Поступай как найдешь нужным. Только я хочу дать тебе хороший совет: помни, что кинжал — оружие грубое…
— О, что касается этого… Я недавно открыл еще новый яд, который отличается…
— Это уж твое дело! До свиданья! — резко сказала королева и ушла.
Рене посидел еще некоторое время на берегу, затем встал и пошел домой. Когда он проходил мимо фонаря, одиноко стоявшею около луврской стены, из тени вынырнула какая-то фигура и сказала парфюмеру:
— Благородный господин, сжальтесь над бедной девушкой, которая ничего не ела целый день!
Рене присмотрелся и увидал высокую, очень красивую девушку, одетую в живописные лохмотья.
Как известно, Рене не отличался добротой, но нищим он почти всегда подавал, так как считал это очень важным для урегулирования счетов с Богом. Поэтому и теперь он сунул руку в карман, достал какую-то монетку и, подавая деньги девушке, сказал:
— Вот возьми и помолись Богу за Рене Флорентийца!
— Так вы — сам Рене Флорентинец? — спросила девушка. Парфюмер королевы?
— Существует только один Рене на свете! — гордо ответил итальянец.
— Ну так пусть он умрет! — крикнула нищая и, быстрым движением достав из-за пазухи кинжал, направила его на парфюмера. — Я уже целых две недели поджидаю тебя!
Рене не успел обнажить оружие, как кинжал нищей поразил его прямо в грудь.
IX
Когда королева Жанна отпустила принца Генриха и Ноэ, молодые люди направились через зал к выходу.
— Однако, — спросил Ноэ, рассеянно следовавший за Генрихом, — куда же, собственно, мы идем? Ведь нам приготовили комнаты здесь!
— Велика важность! — ответил принц. — Надо подышать свежим воздухом!
— Уж не собираетесь ли вы дышать этим воздухом в… Лувре? — спросил Ноэ улыбаясь. — Может быть, вы боитесь, что принцесса Маргарита никак не может заснуть, и хотите рассказать ей сказочку?
— Нет, — ответил принц, — я и не думаю об этом!
— Как? — удивленно воскликнул Ноэ. — Разве вы больше не любите принцессу?
— Как тебе сказать?.. Люблю, пожалуй, но в последние дни моя любовь стала более… рассудительной! Помнишь, что я говорил тебе когда-то о графине де Граммон и сказках моей бабки Маргариты Наваррской?
— А, помню и понимаю теперь! Вам уже не нужно соблюдать тайну, беречься, прятаться, и ваша любовь… — Ноэ сделал многозначительный знак рукой. — Зато, — продолжал он, — я знаю также, куда ваше высочество намеревается направить свои августейшие стопы! Наверное, улица Претр-Сен-Жермен и в особенности дом кондитера Жоделя привлекают вас в данный момент!
— Ты прав! Пойдем! Ты постоишь на часах, пока я займусь приятными разговорами!
Принц взял Ноэ под руку, и молодые люди направились к дому кондитера Жоделя.
Их путь лежал мимо кабачка Маликана, и, когда они проходили около запертых дверей кабачка, Ноэ мечтательно взглянул на них и глубоко вздохнул.
— Чего ты вздыхаешь? — спросил Генрих.
— Я подумал, что Маликан ужасный остолоп!
— Что такое? — удивленно спросил Генрих. — Ты ругаешь человека, который так искренне предан нам?
— Не «нам», а только вам!
— Полно, Ноэ, и тебе тоже!
— Ну, это, так сказать, «рикошетом».
— Да что он сделал тебе?
— Ничего.
— За что же ты ругаешь его?
— За то, что с его стороны крайне дурно быть дядей Миетты!
— Это дурно, по-твоему?
— А еще бы! У Миетты такие маленькие ножки, такие крошечные ручки, она так хороша и изящна, что могла бы свободно быть девушкой из аристократической семьи!
— Но ты и так любишь ее!
— Да, но будь у нее хоть малейшая родословная, я сейчас же сделал бы ее графиней де Ноэ!
— Ну так пусть это не стесняет тебя, дружище Амори! Как только я стану наваррским королем, я засыплю Маликана патентами на всяческие титулы!
— Для меня такая аристократия слишком свежа, принц! ответил Ноэ, пожимая плечами.
Он снова вздохнул и молчаливо пошел далее. У начала улицы Претр принц оставил Ноэ стоять на страже, а сам пошел далее, к дому Жоделя. Казалось, что в этом доме все спало: ни луча, ни искорки света не виднелось оттуда.
«Гм… когда кондитеры спят, влюбленные бодрствуют!» подумал принц и принялся напевать вполголоса одну из модных тогда песенок.
Пропев куплета два, он замолчал и прислушался. Через минуту после этого одно из окон нижнего этажа чуть-чуть приоткрылось. Генрих подошел ближе и совсем тихим голосом пропел третий куплет. Тогда окно открылось совсем.
— Это вы… Анри? — спросил чей-то взволнованный голос.
— Это я, дорогая моя Сарра! — ответил принц и подошел совсем близко, так что рука Сарры могла коснуться его руки.
— С вами ничего не случилось? — дрожащим голосом спросила красотка-еврейка.
— Ровно ничего. Но почему вдруг этот вопрос, милочка?
— Но ведь так поздно… Прежде вы приходили раньше…
— Что же делать? Сегодня приехала моя мать!
— Королева Жанна? — вскрикнула Сарра. — Значит, мы спасены теперь.
— Конечно спасены, особенно после того, как вам нечего бояться Рене!
— Но вы?
— О, что касается меня, то ведь я имею клятвенное обещание королевы. А потом…
— А потом, — грустно сказала Сарра, — вы женитесь на принцессе Маргарите!
