Роберт Святополк-Мирский - Служители тайной веры
Всадники, окружив Василия и Филиппа, медленно конвоировали их по направлению к Богоявленскому монастырю. Василий обернулся и увидел, что ворота уже закрыты и улица опустела.
Минут пять они шли молча, потом десятник не выдержал:
— Гляжу я — вроде вы люди звания доброго и как будто трезвые — и с чего это вам вздумалось на Полуехтова кидаться?!
— А ты откуда знаешь, что я кидался на Полуехтова? — изумленно начал Филипп, но Медведев снова наступил ему на ногу и быстро заговорил:
— Прости, Филиппушка! Леший меня раздери — какой я неловкий стал, прямо не знаю, что со мной творится! Так ты говоришь — Полуехтов, — повернулся Василий к десятнику. — А который же из них Полуехтов? Мы ведь приезжие — никого в Москве не знаем... Только сегодня прибыли издалека, где несем службу великому князю...
— А-а-а! Ну, тогда понятно... — протянул десятник, — так вы б сперва узнали, с кем можно ссориться, а с кем — не стоит! Да этот старик, что грозился вас завтра повесить, — он и сеть Полуехтов, дьяк самого великого князя! Правда, вы не бойтесь — это он прихвастнул насчет «повесить»! Не думаю, чтоб великий князь его слушался... Он сам Полуехтова не очень любит, только недавно снова стал принимать, а то было лет шесть на двор свой не пускал...
— А чего ж это? — удивился Медведев.
— Много знать будешь — скоро состаришься! — спохватился десятник и за всю дорогу не проронил больше ни слова.
Медведев многозначительно глянул на Филиппа и, приложив палец к губам, всю дорогу напряженно думал.
Их привели в маленький деревянный острог, и пока десятник отправился за приказным приставом, который где-то прилег вздремнуть, Василий тихо шепнул Филиппу:
— Если нас разделят и будут допрашивать, говори всю правду, за что мы напали на Степана, но о седом нищем и о делах на Угре — ни слова!
Когда появился сонный пристав, Медведев потребовал разговора наедине. Пристав было возмутился, но, когда Василий припугнул его гневом великого князя, только приказал сдать оружие.
В маленькой грязной комнате с потолком, черным от копоти и дыма толстой сальной свечи, горящей здесь по ночам, пристав выслушал Медведева.
— Дело государственной важности, — внушительно сказал Медведев. — Я должен немедля повидать князя Ивана Юрьевича Патрикеева.
Пристав оторопело посмотрел на сидящего перед ним человека.
— Ты что, братец, рехнулся?! Уж не думаешь ли ты, что ради тебя я отправлюсь будить среди ночи большого наместника и наивысшего московского воеводу?
— Отправишься и разбудишь! И меня с собой возьмешь. Потому что речь, возможно, пойдет о заговоре против великого князя.
Пристав испугался. Он испытующе оглядел Медведева и, убедившись, что тот не пьян и не шутит, молча вышел и приказал заложить возок.
Филиппа провели через комнату, где сидел Василий, и они ободряюще кивнули друг другу
Пристав вернулся, Медведева под охраной вывели на улицу и посадили в возок, запряженный парой старых лошадей. Пристав сел рядом с Василием и всю дорогу молчал.
Они подъехали к большому освещенному дому, из которого неслись звуки песен и звон посуды. У распахнутых ворот сновали конюхи и стояли повозки, запряженные конями с богатой сбруей. В доме Патрикеева пировали гости.
Пристав кивнул своим людям, чтоб хорошенько стерегли Медведева, и исчез в глубине двора.
Его долго не было, и Василий уже начал тревожиться.
Наконец пристав вернулся, и лицо его не предвещало ничего хорошего. Он распахнул дверцу возка, кликнул людей и коротко приказал:
— Связать!
Медведев не оказал никакого сопротивления, но никогда еще в жизни не испытывал такого горького и обидного чувства. Он не понимал, что происходит.
И только когда возок тронулся и Василий, обернувшись, увидел, как со двора Патрикеева вылетела нарядная повозка, а в ней мелькнула черная крашеная борода великокняжеского дьяка Алексея Полуехтова, он ужаснулся от мысли, которая пришла ему в голову.
В остроге Медведева бесцеремонно обыскали и отвели в маленькую комнатушку без окон, в которой не было ничего, кроме сена на полу.
Медведев слышал, как пристав сказал стражникам:
— Воевода князь Патрикеев, именем великого князя, приказал охранять этого человека и его товарища со всей строгостью, как полагается при охране опасных государственных преступников.
Медведев улегся на сене и второй раз за сегодняшний день вспомнил Антипа.
Все-таки в его словах что-то было!
Глава десятая. Первая верста.
На рассвете Медведева со связанными руками вывели под конвоем и, усадив в окованную железом кибитку, перевезли в подземелье башни из белого камня — одной из тех башен, которые вознеслись вокруг Кремля при Дмитрии Донском.
В пути стражник добродушно утешил Василия сообщением о том, что Филипп будет доставлен туда же следом за ним, и удивился, что Медведева это почему-то не порадовало.
После формальностей, связанных с передачей узника из рук в руки, Медведева отвели вниз по крутой лестнице и заперли в темнице. Здесь было не так сыро, как в замке Горваль, и немного светлее благодаря цвету камня. Кроме того, Василий утешал себя мыслью, что на нем нет цепей, но это обстоятельство уравновешивалось тем, что здесь, в отличие от горвальской темницы, рядом не было друзей. С минуты на минуту Василий ожидал, что за ним придут, чтобы отвести к великому князю, но до самого вечера никто не явился, кроме тюремщика, который принес похлебку.
Ночь Медведев провел без сна, и под утро ему стало казаться, что он находится здесь уже много лет, а выйти отсюда никогда не удастся. Василий решительно отбросил эти мысли и с рассветом снова принялся перебирать в памяти все случившееся, начиная с разговора седого нищего и мужика в кольчуге и кончая вчерашними событиями.
В полдень следующего дня звякнул засов и на пороге показался Иван Юрьевич Патрикеев собственной персоной. Его одежда, обильно украшенная собольим мехом, чем-то напоминала шубу, в которой щеголял по Татьему лесу Епифаний Коровин.
Лицо боярина было мрачным и неприветливым.
Он уселся на единственный колченогий табурет и сказал:
— Государь в гневе.
— Князь... — начал было Медведев.
— Не перебивай меня, — остановил его Патрикеев и, расстегнув воротник, тяжело и шумно вздохнул. Потом глянул в упор на Василия и вдруг спросил тихо и вкрадчиво: — Ты кому служишь, Медведев?
Василий вспыхнул.
— Князь, — сказал он, отчеканивая каждое слово, — я при тебе целовал крест великому князю.
