Луи Бриньон - ДАрманьяки-2
— Монсеньор!
— Ты будешь наказан! — отрывисто бросил Жан в лицо Ле Крусто.
Тот выпрямился, и смело, взглянув в лицо Жану, без тени страха ответил:
— Я готов, монсеньор!
Вокруг раздался единый вздох, когда Жан выхватил саблю. Казалось, она неумолимо опуститься на Ле Крусто. Но Жан так и не поднял саблю. И причиной тому стал громкий голос, отчётливо прозвучавший на весь двор:
— Вы не должны этого делать!
Мария…она внезапно появилась перед Жаном в старом поношенном платье. Лицо Марии излучало спокойствие и решимость. Взгляд был направлен прямо на Жана. Жан лишь мельком взглянул на неё и сквозь зубы бросил:
— Кто тебе позволил вмешиваться?
— Несправедливость! — раздался в ответ голос, полный решимости. — Этот человек не заслужил наказания, ибо выполнил лишь свой долг. Пусть даже без вашего ведома.
— Прочь! — в бешенстве заорал Жан, но Мария даже не дрогнула при виде его ярости. Все вокруг затаили дыхание, наблюдая за ней. Все ждали, что она отступит и уйдёт, поэтому оцепенели, когда она в ответ, не раздумывая, обрушила на Жана гневный голос:
— Мало вам того, что вы совершили в Бретиньи? Мало того, что вы убиваете всех, кого принимаете за своих врагов? Теперь решили убивать и тех, кто долгие годы преданно служил вашей семье? Как он должен был поступить, если вы изгнали от себя родную сестру? Разве не его святая обязанность защищать её? Пусть даже от собственного брата? И разве не достоин этот поступок восхищения? Ведь он хорошо знал, что его ждёт. Но пренебрёг своей жизнью во имя служению вашей сестре. И за это вы хотите его наказать? Почему вы ничего слышите, кроме собственного горя? — гневно продолжала осыпать упрёками Мария. — И сколько ещё вам нужно пролить крови, пока вы признаете истину?
— Уходи, пока я не потерял последние остатки терпения! — Жан бросил на неё столь мрачный взгляд, что все вокруг замерли, ожидая самого худшего. Капелюш в мгновение ока спрыгнул с седла и подбежал к Марии. Он взял её за руку, собираясь увести, но Мария и не собиралась подчиняться.
— Уходите, сударыня! — раздался позади неё голос Ле Крусто. Но Мария никого не собиралась слушать. Она вырвала свою руку из рук Капелюша и, устремив на Жана непокорный взгляд, отчётливо произнесла:
— Нет. Я не уйду отсюда, пока не выскажу ему в лицо, все, что о нём думаю. А правда в том, — с той же решительностью продолжала Мария, — что он винит себя за смерть матери. Он не смог спасти её, поэтому и возненавидел всех вокруг. Ты трус, — закричала ему в лицо Мария, — ты трус, ибо наказываешь невинных людей за собственную слабость. А теперь можешь и меня убить. Я всё сказала.
Все вокруг оцепенели, наблюдая за Марией. Она сказала страшные слова. И последствия могли стать ужасающими. Тишина воцарилась такая, что было слышно тяжелое дыхание Жана. Он стоял, обливаясь холодным потом и сверлил глазами Марию. Она же, стояла перед ним гордая и уверенная, всем своим видом показывая, что не отступится ни от одного своего слова. Прошло несколько томительных минут, когда, наконец, раздался голос Жана. Все ожидали злости, ярости, неких необузданных действий, но…произошло то, чего никто и представить себе не мог. Он заговорил с виду спокойным голосом. Лишь глаза метали молнии.
— Ты считаешь меня трусом? Ты считаешь, что я слаб? Ты считаешь, что я виновен в смерти собственной матери? — Жан оглядел всех кто стоял вокруг него и в безумном порыве ярости вскричал: — Вы все так думаете? Вы думаете, у меня недостаточно храбрости, чтобы одному бросить вызов убийце? Я граф Д'Арманьяк! Слышите вы? Вы все! Я сын своего отца! Слышите? Я сын своего отца! — вокруг Жана воцарилась мёртвая тишина. Он медленно обвёл всех гордым взглядом. Лицо дышало дерзостью и безумной отвагой. По всему замку снова разнёсся наполненный яростью голос: — Сегодня, сейчас,… даю вам слово чести Д.Арманьяка,…я поеду один в Париж и…
— Остановись! — что было силы, закричал Капелюш, бросаясь к нему, но было уже поздно. В воздухе прозвенел до предела напряжённый голос Жана:
— Призову к ответу убийцу!
— Ты безумен, — остановившись в шаге от Жана, в ужасе прошептал Капелюш, — остановись. Ты в одиночку собрался воевать с целой армией? Тебе даже до дворца не удастся добраться. А если и удастся, там ты погибнешь. Короля охраняют двести гвардейцев. Никто не сможет подобраться к нему близко. Ты лишь подпишешь себе смертный приговор. Одумайся, Жан. Ты не можешь…умереть…
— Смерть? — на этот раз голос Жана прозвучал глухо. В глазах появилась боль. — Я умер в тот день, когда стал причиной смерти своей матери. Она столько страдала,…все эти годы жила без надежды…я мог дать ей немного покоя, а я…убил её…
— Нет! — Мария с глазами полными слёз протянула к нему руки. Она хотела сказать, что жалеет о каждом сказанном слове. Она многое хотела сказать. И многое бы сказала, но…Жан не желал больше ни слушать ни говорить. Неожиданно для всех, он развернулся и бросился к своему коню. Никто и опомниться не успел, а он уже сидел в седле. В следующее мгновение он поднял коня на дыбы и закричал во весь голос:
— Гордость и Честь!
— Храбрость и Доблесть!
— Бесстрашие и отвага!
— Вот девиз Д'Арманьяка!
Сразу после этих слов, Жан пришпорил коня и галопом вылетел сквозь открытые ворота. Цокот копыт доносился ещё какое-то время, а затем всё стихло. Все свидетели этой необыкновенной сцены испытывали подлинное потрясение. Они стали свидетелями поступка, которому не могли дать названия. Ибо он находился за гранью их понимания. Многие из них бросали сочувственные взгляды в сторону Марии, по щекам которой катились молчаливые слёзы. Она стояла и смотрела туда, где в последний раз видела Жана, а затем,…спотыкаясь, побрела в сторону часовни. Капелюш и Ле Крусто некоторое время наблюдали за ней. Они обменялись молчаливыми взглядами и сразу после этого направились вслед за Марией. Они увидели, как она вошла внутрь и заперла за собой дверь. Вначале они не придали этому значения, но когда приблизились к двери, она оказалась закрыта. Капелюш застучал в дверь и громко позвал Марию. В ответ полная тишина.
Капелюш застучал настойчивее. Ле Крусто положив ему руку на плечо, посоветовал:
— Оставь её! Пусть побудет одна. Она считает себя виноватой в том, что произошло. Но истинный виновник лишь я и никто другой!
Бросив эти слова, Ле Крусто направился к своему коню.
— Ты куда? — окликнул его Капелюш.
— За монсеньором! — спокойно откликнулся Ле Крусто.
У Капелюша дар речи отнялся, когда он увидел, как Ле Крусто садится в седло. Он оцепенел, но лишь на мгновение. Забыв о своих годах, Капелюш со всей прыти устремился к конюшне. При этом он громко попросил Ле Крусто подождать его. Но тот не послушался. Тронув коня, Ле Крусто направился к воротам. Когда Капелюш выводил коня, Д'Арманьяки один за другим садились в сёдла.
