Виталий Гладкий - Тень Торквемады
Фернан Пинто лишь коварно ухмыльнулся, вспомнив любимую поговорку Митьки Бобра: есть квас, но не для вас. После того, как они найдут сокровища тамплиеров, все разбойники, в том числе и Бобер, будут перебиты. Об этом он предупредил солдат заранее.
Вскоре все было кончено. Двор был завален трупами стражи и разбойников, от которых отвернулась удача, а под ногами хлюпали лужи крови. Антонио де Фариа устало опустился на камень, а Фернан Пинто прислонился к стене, чтобы перевести дух. Дело сделано. Осталось порыться в закромах Стефана де Мулена и найти то, что так нужно дону Фернандо Вальдесу — золото сбежавших в Московию рыцарей Тампля.
Неожиданно раздался крик, и из подвала выскочил разбойник с ошалевшими от ужаса глазами.
— Там, там!.. — кричал он, указывая пальцем на погреб.
А затем бросился вон со двора.
Его перехватил и придержал кто-то из своих. Чтобы получить связный ответ, пришлось съездить ему по мордам. И лишь тогда бледный как полотно разбойник заорал:
— Бягите, братцы! Тама бочки с порохом! Евонный гад хочет усё взорвать!
Пинто и де Фариа с обалдевшим видом переглянулись, а затем бросились к воротам с такой прытью, что обогнали почти всех. Не зря фидалго усиленно тренировался среди скал на околице Прагала — он даже не запыхался, когда оказался в лесу, под сенью вековых сосен. Ну а бывший пиратский капитан всегда отличался отменным здоровьем, несмотря на любовь к горячительным напиткам.
Рвануло так, что заложило уши. Запыхавшиеся разбойники и солдаты увидели, как над крепостью вспух огромный огненный пузырь, во все стороны полетели камни и осколки черепицы, а затем страшную картину разрушений затянуло пороховым дымом. Когда спустя какое-то время он рассеялся, взорам ошеломленных наблюдателей предстал лысый холм, на вершине которого торчали, как гнилые зубы старца, остатки крепостных сооружений…
Месяц спустя после этих событий Фернан Пинто стоял на невысоком холме и с каким-то ностальгическим чувством смотрел на дорогу, которая упиралась в рогатки русского таможенного поста, а дальше растворялась в лугах и перелесках — он находился уже за границей Московии. Неподалеку, на травке, расположился на отдых Антонио де Фариа и остатки испанской миссии — при штурме крепости погибли четверо солдат. Пришлось врать московитам, что по дороге на Тверь на них напали разбойники. Впрочем, им поверили безоговорочно — подобные безобразия случались сплошь и рядом. Обездоленный русский люд не желал идти на паперть, чтобы просить Христа ради, а брался за кистени и ножи.
Трудно сказать, какие чувства испытал Стефан де Мулен, когда увидел свое гнездо разоренным. Но Фернан Пинто был уверен, что в этот момент тайный тамплиер мог бы разметать все «воинство» Митьки Бобра в одиночестве. Неизвестно, подозревал он испанцев в нападении на крепость или нет; скорее вряд ли — солдаты перебили разбойников, оставшихся в живых, и разложили их возле разрушенных крепостных стен, будто они погибли во время штурма. А своих похоронили возле Волока Ламского.
Но даже если и были у тайных тамплиеров какие-то подозрения насчет истинных виновников разора, то испанцам здорово повезло — и де Мулена и Андрэ дю Бука государь отправил на войну с Литвой.
Дольше оставаться в Москве не было смысла. Немного поразмыслив и повздыхав в отчаянии (какие большие расходы!), Фернан Пинто пустил в ход испытанное «оружие» при общении с вельможами московитов — мзду. И спустя неделю испанцы предстали перед очами царя Иоанна Васильевича в последний раз. (Это было просто потрясающе! Обычно подобной аудиенции иноземные послы иногда дожидались месяцами.) Большие деньги сделали свое дело; потом Пинто мысленно похвалил себя за то, что не поскупился.
Великий князь был чем-то сильно озабочен, поэтому приветствовал испанцев сухо, уделил им совсем мало времени и не пригласил отобедать. Он лишь передал весьма скромные дары испанскому королю и грамотку — свое личное послание. С тем испанцы и откланялись. Спустя два дня, получив подорожную, небольшой отряд во главе с Фернаном Пинто и Антонио де Фариа покинул Москву и на рысях попылил по скверному тракту в западном направлении.
К большому сожалению испанцев, они так и не смогли «попрощаться» с Митькой Бобром (особенно сокрушался Антонио де Фариа; он прямо горел желанием наказать этого холопа за его наглость и под конец службы напрочь испарившееся чинопочитание). Бобер словно в воду канул. Вошел в крепость впереди всех — и пропал. Сгинул, будто его нечистый прибрал. Притом, не сам, а с Осьмиглазом. Фернан Пинто успокаивал и себя и де Фариа тем, что Митька, видимо, погиб при взрыве. Ведь от тел стражи и павших во время штурма разбойников остались одни ошметки. А мертвые хорошо хранят тайны.
И все же где-то в глубине души у Фернана Пинто копошился червь сомнения — Митьку среди мертвых он не заметил. Зная этого проныру, можно было предполагать все, что угодно. Тем более, что пропали три лошади. Не исключено, что они, как и еще несколько коней (остальных удалось найти), испугались лесного зверья, оборвали поводья, сбежали в лесную чащобу и попали волкам на обед. Но больно уж подозрительно все выглядело…
Фернан Пинто смотрел и думал, что он сожжет свой русский дневник и никогда не напишет в воспоминаниях о путешествии в Московию, а в особенности о том, как благодаря урокам своего наставника, святого отца Франциска Ксаверия, научившего фидалго находить подход к любому человеку, он исполнил наказ генерала Общества Иисуса. Опричники, взявшие за пример отцов-доминиканцев, безжалостно выпалывали сорную траву в своем огороде вместе с полезными растениями. Но все это были схизматики[73], их не жалко.
А еще Иоанну Васильевичу будет не до союзнических отношений с врагами Испании (в том числе и с Англией), что тоже немаловажно. Бояре и земщина уже начали бурлить из-за той неправды и того разора, который творили опричники. Так недолго и до бунта, который сильно ослабит государство московитов. Это как раз и был второй наказ генерала ордена иезуитов Диего Лайнеса.
К сожалению, верховному инквизитору дону Фернандо Вальдесу ничего утешительного (кроме приличной суммы денег за товары) они привезти не смогут. Сокровища тамплиеров, скорее всего, были погребены под завалами крепости Стефана де Мулена. Но этот вопрос не сильно волновал Пинто. И он, и Антонио де Фариа приедут домой богатыми людьми благодаря нечаянной миссии в Московию. Дело оставалось за малым: добраться до Реваля, сесть на «Ла Маделену» и чтобы паруса каравеллы были тугими до самого дома.
Фернан Пинто зябко поежился — неожиданно подул холодный ветер. Погода в Московии была такой же изменчивой, как и характер московитов. Фидалго посмотрел на небо над горизонтом — и едва не вскрикнул. Тучи нарисовали на голубом небесном фоне уродливую темно-серую образину, в которой Фернану Пинто почудился блаженный Томас Торквемада. Он был одноруким и держал меч, направленный острием вниз.
