Пип Воэн-Хьюз - Реликвии тамплиеров
Он закрыл глаза, словно раздумывая, потом снова открыл их.
— Там у меня что-то на ногах… Сними, ладно?
Я посмотрел — там, конечно же, ничего не было.
— Теперь лучше?
— Вроде да. Кажется, лучше. Такое ощущение, что там сидел здоровенный кот, прижимая меня к столу. — Он скривился. — Послушай, Пэтч, мне надо кое в чем тебе признаться.
— Никаких твоих исповедей, Билл, я и слушать не стану! Я не священник, и, кроме того, ты скоро поправишься.
Он слабо посмеялся:
— Не думаю, братец. Но ты не беспокойся. Я вовсе не собираюсь освобождаться от грехов собственной плоти. Я их с собой заберу, так уж и быть. Да ты их и не оценишь по достоинству. — Он попытался подмигнуть, но явно уже не контролировал мышцы лица. Щека слабо дернулась и безвольно опала. — Нагнись ко мне, брат. У меня дыхалка сдает… Да кто там сел мне на ноги?! — Я лишь помотал головой. — Интересно… Такой груз… А теперь уже нету… Так гораздо лучше. Ну, слушай внимательно. Помнишь, капитан спросил, не знаю ли я того парня, которому ты башку снес, да? Хорошо. Я его и впрямь знал. Руфус его звали. Я знал его, потому что он был моим старым товарищем.
— Из Морпета? — задал я глупый вопрос.
Билл тяжело вздохнул и закрыл глаза. Я резко нагнулся, но ресницы задрожали и глаза снова открылись.
— Я еще тут, братец. Опять они сели мне на ноги, да? Слушай… Когда я сказал тебе, что служил в отряде — кого? Сэра Ранульфа?
— Сэра Эндрю Харди, — подсказал я. — Отряд «Черный вепрь».
— Никогда не мог запомнить собственное вранье. Нет. Мой отряд назывался «Скрещенные кости», и командовал им сэр Хьюг де Кервези.
Я отпрянул назад, словно он меня ударил.
— Как это, Билл?! — спросил я после долгого молчания.
Он испустил долгий, хриплый вздох.
— Меня схватили, — произнес он наконец. — Я рассказал тебе ту занятную историю, в ней по крайней мере есть доля правды. Но до Лондона я так и не добрался. Они нашли меня на дороге, избили до полусмерти, и очнулся я в тюрьме под дворцом епископа. Я… Времени мало осталось, да? Надо покороче. Да, каким-то странным образом Кервези заинтересовался мной, и епископ отдал ему меня в качестве раба. Я теперь… нет, я был связан с ним всеми писаными и неписаными законами. Он включил меня в состав своего отряда, в число людей, которые исполняют все его приказы, отдаваемые от имени епископа. Мы прибыли в Бордо за месяц, даже больше, до вас с приказом дождаться корабля под названием «Кормаран». Когда корабль пришел, нас послали следить за командой, как только она сошла на берег, и велели убивать всех, кого удастся. Сам понимаешь, мне не полагалось задавать вопросы.
— И ты следил за Анной и мной?
Он безрадостно улыбнулся:
— Нет. Да если бы я знал, что ты жив да еще находишься в Бордо, я бы ни за что… — Он уставился на меня широко раскрытыми, умоляющими глазами. — Ты веришь мне, брат? — Я безнадежно кивнул. — Ну, слава Богу. Но в ту ночь… Я тогда уже на все махнул рукой. Эти пьяные бездарные идиоты, с которыми я таскался, оставили меня на стреме, пока сами набивали себе брюхо и щупали девок. Ты просто наткнулся на нас, брат. Бенно хотел проспаться, а ты его разбудил. Я не знал, что это ты, — да и откуда? Я просто пытался предотвратить драку.
— Я же думал, что ты мертв! — выпалил я.
— Да, конечно, я знал, что именно так ты и думаешь. — Он втянул воздух и с усилием поднял руку, ухватившись за меня. Ладонь его была холодна как лед, но держался он цепко. — Живой, во плоти и крови, — сказал он.
— Почему ты не сказал мне все сразу?
— Я все рассказал капитану. А он… он велел пока ничего тебе не открывать. Я говорил ему, что хочу все сообщить своему другу Пэтчу. А он ответил: «Расскажешь, когда сам будешь к этому готов». Вот. Теперь я готов.
— О Господи, Билл!
— Тебе, наверное, нужно вообще забыть, что я вернулся. Может, так оно будет лучше…
— Нет! Я о таком и слышать не желаю! Я все это время думал, сколько времени мы потеряли на корабле… Я потерял.
Он сжал мою руку.
— Несмотря на все твое дурацкое поведение, это были самые счастливые две недели в моей жизни, братец.
— Билл, я страшно сожалею, что тогда сказал тебе… Насчет Анны.
Он попытался засмеяться, но его свела судорога, кровь пошла носом и просочилась из уголка рта.
— Я бы, наверное, счел себя оскорбленным, братец, если бы ты этого не сказал. Но принцесса, боюсь, любит только тебя, всем сердцем. У меня и шансов-то не было. Ты ее… — Он снова ухватил меня за руку. — Ты ее не вини, Пэтч. И смотри не упусти! Поклянись!
— Конечно. Клянусь.
— Вот и хорошо… Странно как-то… Пэтч, ты еще здесь?
— Да, брат.
— Я тебя не вижу. Отгони ты этого кота, сделай милость! И укрой меня, Пэтч. А потом пойдем в «Посох епископа», ладно?
— С удовольствием, Билл.
— И я. С удовольствием…
Он вздохнул и вытянулся. Только тогда я заметил, что Адрик подошел к нам и опустился на колени у стола. Одна рука у него была на перевязи, но он закрыл лицо другой, и я понял, что он молится об отлетающей душе.
Нам пришлось оставить его там. Больше он не шевелился, дыхание становилось все слабее, потом он глубоко вздохнул, и это был конец. Хозяин таверны принес свечи, и Адрик закрепил одну у него в головах, а другую в ногах. Я стоял и смотрел на его лицо. Губы немного раскрылись, и я вытер кровь у него с подбородка. Я сказал себе, что это улыбка, но это было не так. Из-под век виднелись узкие белые полоски. Я не хотел уходить, пока Жиль с капитаном силой не разжали мне руку.
— Мы должны отплыть до восхода солнца, Петрок, — мягко сказал капитан.
— Я его не оставлю, — хрипло выдохнул я. Я не плакал. Вроде как весь высох, изнутри и снаружи. Глаза щипало, во рту пересохло.
— Хозяин таверны позаботится о нем. Устроит хорошие похороны. Жаль, что мы не можем забрать его на корабль… домой. Нет, не можем. Если мы не смоемся отсюда сейчас, мы — трупы, а он бы этого не пожелал.
— А Адрик? — спросил я в конце концов.
— С Адриком все в порядке, — сказал библиотекарь. — О моих ранах не стоит даже упоминать… — И он перекрестился глянув на Билла. — Он, видимо, был хорошим человеком, Петрок, потому что умер спокойно. — Он передернулся и поплотнее закутался в плащ. — И он умер, получив благословение дружбы. А теперь, дружок, капитан прав: мы должны уходить прямо сейчас, и я иду с вами.
Меня подняли на ноги и вывели из таверны, а потом потащили дальше, пока я сам не побежал вместе с остальными. Мы опасались встретить ночную стражу, но по пути нам попалось мало народу, хотя все улицы поблизости от таверны все еще воняли горелым. Мы не замедляли хода до самой Campo dei Miracoli, а когда пересекли эту площадь, снова перешли на бег.
