Валерио Манфреди - Александр Македонский. Пределы мира
Присутствовал также союзный индийский царь по имени Фагай, прекрасно знавший местность по ту сторону Гифаса.
Александр начал:
— Друзья мои, мы уже дошли туда, куда никогда еще не заносило ни одного грека. Мы находимся дальше тех мест, где бывал бог Дионис в своих скитаниях. И это — благодаря вашей беспримерной отваге, вашей исключительной стойкости, вашему героизму и героизму ваших солдат. Осталось сделать еще один великий шаг. Мы перейдем последний приток Инда, и больше не останется препятствий нашему продвижению к Гангу и берегам Океана. И там, на берегах Океана, мы завершим наш поход, самый грандиозный из всех, что когда-либо предпринимали люди или боги. Мы воплотим в жизнь величайшую мечту. А сейчас, полагаю, Неарх должен сообщить нам план по форсированию реки, после чего командиры боевых частей изложат свою точку зрения на предстоящий переход.
В это время над шатром прогремел гром такой силы, что все на столе затряслось. Несколько мгновений после этого все молчали, и шум дождя казался неправдоподобно громким.
Птолемей быстро переглянулся с Селевком и заговорил первым:
— Послушай, Александр, мы ли не следовали за тобой? Знай, мы готовы идти за тобой и дальше, идти в грязи, по болотам, среди змей и крокодилов, мы готовы пересечь новые пустыни и новые горы… Мы готовы идти за тобой до пределов земли, но твои солдаты — нет.
Александр изумленно посмотрел на друга, словно не веря собственным ушам.
— Твои солдаты отдали тебе все свои силы без остатка. Им больше нечего отдавать.
— Неправда! — воскликнул Александр. — Они разбили Пора и захватили десятки городов!
— И потому изнемогли. Разве ты сам не видишь? Посмотри на них, Александр! Остановись и посмотри на них! Они бредут под непрерывным дождем, по колено в слякоти, со спутанными бородами, с красными от недосыпания глазами. Ты подсчитывал, сколько их умерло, чтобы воплотить в жизнь твою мечту? Ты считал их, Александр?
Сколько погибло от ран, от незаживающих язв, от гангрены, от змеиных укусов, в пасти крокодилов, от малярии, дизентерии? Истощенные и изможденные, они тащатся к этому отдаленному пределу мира, но им страшно. И боятся они не врагов, не их боевых колесниц и слонов, нет! Они боятся страшной, враждебной природы, неба, постоянно сотрясаемого громами и раздираемого молниями, чудовищ, что ползают в лесах и болотах! Они боятся даже ночного небосвода, когда прямо над головой видят те созвездия, которые в земле их детства клонились к горизонту и почти тонули за ним. Посмотри на них, Александр, они уже не те: их одежды обтрепались, они вынуждены носить рванину или пользоваться одеждами покоренных варваров. У их коней сточились копыта, и они оставляют на земле кровавые следы.
— Я переносил все то же, что и они! Я мерз вместе с ними, испытывал такой же голод и жажду, я страдал от дождей и ран! — крикнул царь, распахивая одежду на груди и показывая шрамы.
— Да, но они — не ты, у них нет твоей энергии, твоей жизненной силы. Они — просто люди. И они измучились, ослабели. Годами они не видят своих семей и с тоской думают о своих женах и детях, которых покинули слишком давно. Подумай о тех, кого ты оставлял в городских гарнизонах, порой наказывая за дезертирство не согласных остаться с тобой. Даже это пугает их: они боятся, что от тебя придет глашатай и велит навсегда поселиться в гарнизоне какого-нибудь забытого передового поста. Верни их домой, Александр, заклинаю тебя именем всех богов, верни их домой!
Птолемей замолк, опустив голову, и все прочие товарищи хранили молчание. Молния со страшным шумом ударила в землю, и потом еще долго грохотал гром, как бой далекого барабана.
Александр подождал, когда он стихнет, а потом воскликнул:
— Выражайся яснее, Птолемей! Бунт? Мое войско пошло против меня? И мои командиры, мои самые близкие друзья заодно с ними?
— Как ты можешь говорить такое? Как можешь ты обвинять нас и своих солдат в таком преступлении? — не сдержался Гефестион, и слова самого дорогого друга заставили Александра вздрогнуть. — Никто не собирается выказывать неповиновения, никто не хочет, чтобы ты действовал против своей воли. Птолемей прав. Если ты хочешь идти дальше, пойдем и мы. Мы — твои друзья, мы поклялись не покидать тебя никогда, ни за что, ни при каких обстоятельствах. Но твои солдаты имеют право вернуться к своей прежней жизни. Они заплатили достаточно, они отдали все, что могли. Они опустошены, изнурены. Они умоляют нас убедить тебя, что мы и делаем. Ничего больше. Обдумай это. А потом пошли к нам своего гонца, пусть он передаст, чего ты от нас хочешь, и мы сделаем это.
Один за другим они вышли под бушующую непогоду.
На два дня царь закрылся в своем шатре, он ни с кем не встречался и не притрагивался к еде, проклиная судьбу. Даже Роксана, обожаемая жена, пожелавшая, во что бы то ни стало последовать за ним и разделить с ним все опасности и тяготы, не могла утешить его.
— Почему ты не хочешь послушать своих друзей? — сказала она Александру на своем еще не уверенном греческом. — Почему не хочешь послушать тех, кого любишь? Тех, кто ни разу не бросал тебя? Почему не пожалеешь своих солдат?
Александр не ответил, а лишь посмотрел на нее полными отчаяния глазами.
— Значит, для тебя так важно завоевать другие земли? Тебе мало тех, которыми ты уже владеешь? Думаешь, что обретешь счастье, господствуя над другими местами, другими городами, другими богатствами? О Александрос, скажи мне, чего ты ищешь за этой рекой! Скажи любящей тебя Роксане.
Царь издал долгий вздох.
— Мне было пять лет, когда я впервые убежал из дома моих родителей: я хотел добраться до гор, где живут боги. С тех пор мне всегда хотелось увидеть то, что кроется за горизонтом на востоке и на западе, за горами и долами, за светом и тьмой, за добром и злом — за всем.
Роксана покачала головой. Эти слова были слишком мудрены для нее, но она поняла его взгляд и уловила его тоску.
— Пошли, — сказала она. — Я и ты. Пойдем, посмотрим мир за этой рекой.
— Нет, — ответил Александр. — Не в этом моя судьба, не об этом говорили оракулы. Я не могу покинуть мое войско, отказаться от славы… Роксана, я хочу приблизиться как можно ближе к богам, хочу выйти за пределы времени, превзойти всех предшественников. Я не хочу кануть в забвение, когда спущусь в царство Аида.
Жена посмотрела на него потерянно: этот разговор был слишком труден для нее. Однако она чувствовала внутри мужа неодолимую силу, неутолимое желание. Он напоминал мальчика, бегущего к радуге, орла, летящего к солнцу. Она погладила его, нежно поцеловала в лоб, в глаза, в губы и проговорила на своем языке:
— Возьми меня с собой, Александрос, не оставляй меня никогда. Я не смогу жить без тебя.
