Фредерик Марриет - Иафет в поисках отца
— Она очень умно рассуждала, но я хочу вас спросить еще, Иафет, сильно ли вы влюблены в молодую пуританку?
— Я не могу скрыть этого. Я люблю ее от всей души.
— Но любовь ваша может ли заставить вас остаться квакером и жениться на ней?
— Я спрашивал себя об этом по крайней мере сто раз в продолжение двадцати четырех часов и до сих пор не знаю, на что решиться. Если бы она надела светское платье и мне позволила бы то же сделать, то я бы завтра же на ней женился. Но остаться квакером из любви к ней — это другое дело. Положение мое затруднительно. Я никогда не говорил ей о своей любви, но уверен, что она меня любит и понимает мою любовь.
— То есть вы это только думаете, что весьма извинительно молодому человеку.
Я рассказал Мастертону, в каком положении застал Сусанну, возвратившись за газетами.
— Все эти доказательства очень надежны, но, скажите мне, Иафет, думаете ли вы, что она из любви к вам решится оставить свою секту?
— Нет, она слишком постоянна в своих правилах и не сделает этого. Она будет страдать, мучиться, но никогда не переменит закона отцов своих.
— Она, должно быть, умна, и мне кажется, что несчастья ваши только теперь начинаются. Вы были бы гораздо счастливее с нею, нежели в свете. Будущность ваша незавидна. Вы будете иметь дело с самым строгим отцом, который наложит на вас железную власть. Притом, вступив в общество, вы найдете одну пустоту и наружный блеск.
— Вы говорите правду. Но, во всяком случае, я выиграю что-нибудь, если узнают, что я происхожу от знатного семейства, тем более, что я был всегда игралищем судьбы, и кажется, что она и теперь продолжает шутить со мною… Но уже очень поздно, прощайте, желаю вам покойной ночи.
— Прощай, Иафет. Если я получу какие-нибудь известия, то дам вам знать. Леди де Клер живет в № 13, в Парк-Стрит. Вы, я думаю, пойдете к ней?
— Сейчас же, только напишу письмо в Ридинг.
Глава LXXI
Я возвратился домой, начал обдумывать сообщение Мастертона и, признаюсь, не совсем был доволен новостями, которые он открыл мне. Вести его о моей матери, хотя уже покойнице, заставили меня грустить, а характер отца моего не предвещал ничего доброго. Странно. Я только что нашел его и вот желал уже, чтобы век не видаться с ним, и когда я сравнивал мирное и счастливое житье мое у Кофагуса с будущим, то жестоко сожалел, что Тимофей показал мне объявление.
На следующее утро я написал Кофагусу и Тимофею, рассказав им подробно все, что слышал от Мастертона, и прибавил еще, что я никогда не желал бы с ними расстаться. И в это время я, действительно, чувствовал то, что писал.
Кончив письмо, я отправился в Парк-Стрит, чтобы увидеть леди де Клер и Сецилию. Еще было очень рано, когда я постучал в двери, и лакей, зная меня, безо всяких вопросов впустил в залу, взяв на свою ответственность подобный поступок.
Уже прошло более года, как я оставил мою Флиту в Ричмонде, и теперь очень интересовался, как меня примут. Я пошел с человеком наверх, и когда он отворил дверь в их комнату, то я слышал, как он назвал меня по имени, докладывая о моем приходе.
Леди де Клер и Сецилия встали с поспешностью и вышли ко мне, сопровождаемые Гаркуром.
— Мистер Ньюланд! — вскричала леди де Клер. — Какое неожиданное удовольствие!
Сецилия подошла ко мне и покраснела по уши. Гаркур отступил на несколько шагов назад, как будто ожидая, что я прежде стану приветствовать его. Мне никогда не было так неловко. Но, кажется, и остальные лица находились в том же положении.
— Знакомы ли вы с мистером Гаркуром? — сказала наконец леди де Клер.
— Если это тот мистер Гаркур, которого я прежде знал, то мы, конечно, знакомы.
— Поверьте, Ньюланд, он всегда оставался тем же, — сказал Гаркур, подойдя ко мне и подавая мне руку, которую я пожал с удовольствием.
— Давно уже мы не виделись, — сказала Сецилия, думая, что надобно непременно и ей что-нибудь говорить по правилам светской политики. Но вместе с тем, казалось, и не хотела при Гаркуре напоминать о моих прошлых отношениях с ней.
— Точно, мисс Сецилия, — ответил я очень серьезно, потому что не был доволен приемом, в котором я не видел прежней дружбы и чистосердечия. — С тех пор, как я имел удовольствие вас видеть в последний раз, счастье почти меня не оставляло.
Сецилия пристально смотрела на меня, как будто бы желая узнать, в чем именно я был счастлив. Однако она молчала и не задала мне никакого вопроса.
— Здесь никого нет, кому бы не была известна моя история до того времени, как я оставил Лондон и вас, леди де Клер. Я расскажу ее в четырех словах: я отыскал отца моего.
— Надеюсь, что вы позволите вас поздравить с этим, мистер Ньюланд? — сказала леди де Клер.
— Что касается происхождения и почетности фамилии, то я не могу жаловаться. Отец мой — брат пэра и сам генерал. Я не скажу фамилии его, пока не буду им признан перед всем светом. Я также имею преимущество быть единственным его сыном, и если не буду отвергнут отцом, то я богатый наследник, — продолжал я насмешливо. — Может быть, я теперь буду лучше принят, нежели Иафет Ньюланд-сирота. Но, леди де Клер, кажется, я не вовремя пришел, а потому позвольте мне с вами проститься. — И, не дожидаясь ответа, я вышел. Исполненный негодования, я бежал по лестнице и был уже почти на дворе, как услышал за собой легкие шаги и вслед за тем увидел Сецилию. Она схватила мою руку и с упреком устремила на меня глаза свои, на которые навернулись слезы.
— За что, Иафет, вы с нами так поступаете? — спросила она меня.
— Мисс де Клер, — ответил я, — мне не за что делать упреки. Я заметил, что мое присутствие не нравилось вам, и я вышел.
— Кажется, вы гордитесь теперь, когда узнали вашего отца?
— Я слишком горд для того, мисс де Клер, чтобы быть там, где меня не желают видеть. Я, как Иафет Ньюланд, пришел сюда, чтобы увидеть прежнюю мою Флиту. Но когда получу настоящую мою фамилию, то надеюсь быть радушно принят дочерью леди де Клер.
— Ах, как он переменился! — сказала она, устремив на меня свои голубые глаза.
— Счастье меняет нас всех, мисс де Клер. Но позвольте оставить вас. — Я поклонился и ушел.
Но, сходя по лестнице, я не мог удержаться, чтобы не посмотреть назад, и, обернувшись, увидел, как Сецилия закрыла глаза свои платком и тихо шла наверх. Я пришел домой в дурном настроении и сердился за прием леди де Клер.
— Вот свет, — думал я, садясь на диван и бросив шляпу на стол. — Ее нельзя уже узнать после двух зим, которые она провела здесь. Однако, как она похорошела. Но от чего эта перемена? Зачем Гаркур был у них? Не наговорил ли он им чего-нибудь на меня? Это легко может быть.
В то время, как голова моя была занята подобными мыслями, и я сравнивал Сецилию с Сусанной, и не совсем выгодно для первой, дверь в мою комнату отворилась, и мальчик доложил о приходе Гаркура.
