Саймон Скэрроу - Римский орел
— По тем же причинам, что и наш Клавдий. С таким богатством я бы мог подкупить практически любого нужного мне человека.
— Понятно, — кивнул Веспасиан. — Из этого следует, что ты тот самый изменник, которого тебе же и было поручено отыскать. Знаешь, мне и в голову не приходило, что императорский шпион и заговорщик против императорской власти — одно и то же лицо. Думаю, Нарцисс, когда я ему все расскажу, также весьма удивится.
— Я заговорщик? Ты так думаешь? — Вителлий рассмеялся. — О нет. Я попрежнему всего лишь имперский шпион. Во всяком случае, Нарцисс так считает.
— Зачем же ты пытался убить его?
— Убить его? — Вителлий нахмурился. — О, ты имеешь в виду ту историю, случившуюся по дороге в Гесориакум. Боюсь, я тут ни при чем. Какая мне выгода от его смерти? Напротив, мне нужно было, чтобы он прибыл к Плавтию и помог подавить мятеж. Ведь в случае срыва вторжения я не смог бы добраться до сундука, и все пошло бы насмарку. Нет, та засада — дело совсем других рук. Не знаю, чьих, но догадки имею. Ты не хуже меня знаешь, как много поставил Клавдий на эту войну, и вот, представь себе, что его раб убит, мятеж в армии разгорелся еще пуще, о вторжении нечего и мечтать, и погребенные в болоте сокровища для него недоступны. Как думаешь, долго продержался бы после этого наш император? А мои интересы, во всяком случае, до обнаружения сундука, полностью совпадали с его интересами, и я, уж поверь мне, был ему верным слугой. Да и остаюсь таковым. И пребуду.
— А если бы сундук достался тебе? — спросил Веспасиан. — Ты бы пустился в интриги?
— Конечно, нет. Все шло бы как прежде. Просто я из тех людей, которые задумываются о будущем. Клавдий не вечен, а когда его не станет, Риму понадобится другой император. Почему бы в один прекрасный день им не стать мне?
— Тебе?
На сей раз рассмеялся Веспасиан.
— А почему бы и нет? Или, раз уж на то пошло, то почему бы и не тебе?
— Ты шутишь?
— Нимало.
— Но у Клавдия есть семья и наследники, к которым должна перейти его власть.
— Верно, — согласился Вителлий. — Есть наследники, есть семья. Но ты, надо думать, заметил, что у нас в Риме смертность среди членов императорской фамилии значительно превышает таковую среди простого люда. Просто напасть какаято, а? Так вот, если вдруг окажется, что место по какойто причине вакантно, я попытаю счастья. Правда, торопить этот момент у меня намерений нет. Тем более теперь, когда твои бравые парни перешли мне дорогу. Ничего страшного, разумеется, ибо я терпелив и непременно дождусь своего часа.
Веспасиан был потрясен столь непомерной и неприкрытой циничностью честолюбца, однако ничем этого не показал, надеясь получить ответ на вопрос, который волновал его много больше, чем разглагольствования трибуна.
— Если заговорщик не ты, то тогда кто же?
— Я все прикидывал, когда ты спросишь об этом. — Вителлий откинулся на спинку стула. — По правде сказать, мне так и не удалось разрешить эту загадку. Хотя, когда Пульхр выбил признания из мятежников, я понял, что мог докопаться до правды. Как можешь это сделать и ты, ибо ответ очевиден.
— Плиний?
Веспасиану вдруг вспомнилось, что молодой трибун первым бросился к Титу, когда тот пытался улизнуть со стянутым у отца документом. И потом, в тот момент, когда вор проник в шатер, именно Плиний отвлек караульных.
— Плиний? — Вителлий рассмеялся. — Нет, командир. Думай… прошу тебя, думай.
— Если не Плиний, то…
— На твоем месте я поискал бы среди людей, что тебе много ближе.
— Что ты этим хочешь сказать? — Веспасиан ощутил укол беспокойства.
— Тебя ведь пытались убедить, что в твоем шатре побывал именно я?
— А ты это отрицаешь?
— Нет, — усмехнулся Вителлий. — Правда, там был мои человек, а не я, но это неважно. Пульхр и впрямь выкрал свиток, но тот оказался пустым. Ктото подменил его, вот в чем загвоздка.
— Он не мог быть пустым, — возразил Веспасиан. — Да и подменить его никто не сумел бы. Просто в то время этого документа не было среди других. Флавия лишь потом обнаружила его в детской. — Легат осекся, чувствуя, как леденеет в нем кровь.
— Флавия обнаружила? Надо же, как удачно. — Вителлий широко улыбнулся.
— Это невозможно, — пробормотал Веспасиан.
— Так поначалу думал и я. Надо отдать ей должное, она очень ловкая и решительная особа.
— Но… но что могло бы заставить ее на все это пойти?
— Что? — Вителлий задумался. — Я ведь не провидец. И не могу утверждать, что мне с ней все ясно. Правда, она както пыталась внушить мне, будто сочувствует республиканцам, но в это верится мало. Скорее всего, ее ставка не государственное устройство, а ты.
— Я? — Веспасиан был искренне потрясен.
— Мой дорогой легат, сам ты, возможно, гордишься своим бескорыстием, преданностью императору, верностью долгу и никакой другой доли не хочешь, однако жене твоей этого мало, а твои похвальные качества делают тебя подходящей фигурой для больших политических игр. Римский плебс любит таких людей. Думаю, ты мог бы произнести над Клавдием похоронную речь не хуже, чем Антоний над Цезарем, а?
— Что? — тихо произнес Веспасиан, пытаясь сдержать закипающий гнев. — Да как ты смеешь? Ручаюсь, Флавия не могла даже помыслить обо всем том, на что ты тут намекаешь!
— Ручаешься, значит? Это делает тебе честь. Как мужу и как патриоту. Не сомневаюсь, ты доблестный полководец, превосходный администратор, но вот политик из тебя никудышный. Сообрази сам, на Нарцисса напали конные лучники из подразделения Гая Марцелла Декста, одного из приятелей Скрибониана и, надо же такому случиться, дальнего родственника твоей жены. Странное совпадение, правда? Нет, командир, как ни крути, а твоя Флавия крепко во всем этом увязла. Я настоятельно рекомендую тебе убедить ее отказаться в дальнейшем от политических интриг, и тогда, возможно, ее неблаговидная роль в пагубных для очень многих событиях будет забыта. Кстати, имей в виду, я никогда не имел ни малейшей надобности, ни желания делиться с кем бы то ни было своими открытиями и догадками в ее отношении. В частности, ничего не знает о них и Нарцисс. Поэтому я предлагаю тебе сделку: ты молчишь о том, что стало сегодня известно тебе, а я о том, что известно мне. Таким образом, я сохраню свою репутацию, а жена твоя — жизнь. Справедливо, ты не находишь?
Веспасиан воззрился на собеседника. Он все еще пытался мысленно отрицать очевидное, но его память безжалостно восстанавливала события последних месяцев. Хотя бы, например, тот момент, когда Флавия вертела в руках отобранный у Тита свиток. Тогдато и была произведена ловкая подмена, теперь он это понимал.
