Вальтер Скотт - Талисман, или Ричард Львиное сердце в Палестине
Замечание короля показалось принцессе Эдит колким и обидным, и она тотчас же ответила Ричарду, что не одна она из фамилии Плантагенетов склонна к опрометчивым и строгим суждениям.
Может быть, она сказала бы и больше, так как вполне унаследовала присущую всем Плантагенетам особенность – излишнее самолюбие. Мы должны заметить, что Плантагенеты, хоть и заимствовали свою фамилии от Planta Genista (нежное растение, выбранное ими эмблемой смирения), в действительности были одной из самых гордых династий, когда-либо правящих в Англии. Возможно, Эдит сказала бы в ответ на замечание короля больше, чем допускал этикет того времени, но в этот миг взор ее случайно остановился на мнимом нубийце, хотя последний и старался скрыться позади присутствовавших. Эдит побледнела и прислонилась к стулу, чувствуя, что силы ее покидают и она теряет сознание. Королева Беренгария потребовала воды и спирта, чтобы привести ее в чувство.
Ричард, зная хорошо натуру своей кузины, видимо, понял, в чем дело. Он дал знак Блонделю, чтобы тот начал петь, добавив, что музыка в подобных случаях всегда была самым действенным лекарством.
– Спой нам, – продолжал король, – ту балладу, содержание которой ты мне пересказывал перед моим отъездом с Кипра. Теперь ты ее наверняка знаешь наизусть, если память твоя, выражаясь языком наших стрелков, не притупилась.
Почтительно выслушав короля, Блондель снова устремил свой тревожный взор на Эдит и повиновался вторичному приказанию короля не раньше, чем увидел, что ее щеки снова покрылись румянцем.
Блондель взял несколько аккордов на арфе, чтобы проверить настройку, сыграл небольшое импровизированное вступление и затем под тихий и нежный аккомпанемент инструмента запел один из старых известных рыцарских романсов, пользовавшийся большой популярностью.
Как только пальцы его – поэта и музыканта – коснулись струн, невыразительное лицо моментально преобразилось: вдохновение оживило его, наделило каким-то высшим вдохновением глаза, засветившиеся небесным огнем. Его сильный, грудной, звучный и мягкий голос очаровал всех присутствовавших и вызвал восторг.
Король Ричард как музыкант более других проникся чарующим пением и пришел в полный восторг. Он усадил всех присутствовавших в кружок и после каждого куплета, за которым следовал короткий антракт, снова призывал гостей к вниманию.
Блондель запел свою балладу на норманнском языке.
Окровавленная мантия[27]Близ высоких Беневентских стен
При закате солнца красного
Воины готовились со рвением
К ристалищу на утро раннее.
Юный паж спешил послом
От принцессы в воинский стан,
Чтобы разыскать там Томаса Кента,
Доблестного англичанина.
Он обошел весь стан два раза
И наконец увидел вдали
Одинокую палатку рыцаря.
Она сверкала своей стальной верхушкой.
Рыцарь сам чинил свои доспехи,
Сам точил свой дамасский меч,
Призывая на помощь своего угодника
И произнося имя своей возлюбленной.
– Рыцарь, я посланный принцессы! —
Сказал ему надменно юный паж.
– Она с отцом страною этою владеет,
А ты лишь воин простой в сем стане;
Если хочешь заслужить ее внимание
И чести быть рыцарем ее,
То подвигом себя прославь отважным
И славы рыцарской добейся небывалой.
Вот что она тебе повелевает:
Сними с себя доспехи боевые
И мантию ее ночную ты одень,
Она должна служить тебе защитой
И грудь твою от вражеских ударов ограждать.
Ты на ристалище в ней завтра появись —
Наградою тебе послужит взгляд ее.
Со славою умри в бою, иль победи.
Дар гибельный Кент-рыцарь принимает
Из рук надменного и дерзкого пажа.
– Скажи, – он говорит, – владычице моей души,
Покорен я малейшему ее веленью:
Сражаться буду я, броней ее покрыт,
И если выйду победителем из боя,
То и принцесса испытанью, назначенному мною,
Подвергнуться должна без отговорок.
Ристалище открыто. Рыцари съезжаются в строю.
Пламенея воинственным пылом, они вступают в бой.
С неустрашимостью они соединяют хладнокровие.
Рука разит, не уставая. Какая же награда
За подвиги их ждет? Гробница павшему,
А слава победителю. Но кто из них,
Удары все превозмогая, собою всех затмил?
Не рыцарь ли без лат и панциря, покрытый
Одеждою принцессы, ему пажом врученной?
С ним избегают в бой вступать неравный,
Все думают, что рыцаря таков обет.
Но он разит отважной, крепкою рукою.
Изранен весь он, и потоки крови льются,
Но духом он силен и продолжает бой.
Но вот король дал знак и битва умолкает.
Герольдами и сонмом рыцарей, собравшихся вокруг,
Он победителем провозглашен единодушно.
Турнир окончен. Пир роскошный ждет бойцов.
Принцесса драгоценные уборы примеряет,
Царицей пиршества желает быть она.
Но вдруг является посол, неся убранство ей.
«От рыцаря, – вещает он, – вот дар обратно твой,
Он кровью орошен, покрыт он пылью, пóтом,
Изорванный в клочки, растерзанный по швам,
Живого места в нем ты не найдешь,
Едва узнаешь мантию свою, но все ж она твоя.
Принцесса, Томас Кент, властитель мой,
Твое вниманье заслужил, себя прославил он.
Он не щадил себя, изранен весь, но жив и торжествует.
Своею кровью он купил любовь твою и славу приобрел.
Сдержал он слово, данное тебе, и ты должна сдержать свое:
Когда не явишься ты вечером на пиршестве двора
В кровавой мантии, то не поверит Кент любви твоей,
И, образ твой изгнав из сердца своего, навеки
Расстанется с тобой, принцессою жестокой и коварной».
К груди прижав кровавую одежду, принцесса
Дает ответ такой: «О да, она послужит
Блестящим одеяньем мне. Я мантию надену.
В присутствии всего двора явлюсь я в ней на пир.
Чем больше там свидетелей найду, тем лучше,
Тем больше возгоржусь!» И слову своему она была верна.
Кровавую накинув мантию свою, она на пир явилась.
Все были так поражены, что онемели. Но вскоре
Среди дам и рыцарей пошли насмешливые толки.
Король же прекратил злословье и обратился к дочери:
«Дурачеством своим ты доказала рыцарю свою любовь,
Да будет он твоим супругом. Но скройся с глаз моих!
Беги! Я гнев свой не таю. Из царства моего
Тебя я изгоняю, отцом меня отныне не считай!»
– А если так, – здесь Томас Кентский возразил, —
То скроется она из Беневента, твоей послушна воле,
И станет украшеньем блистательного Англии двора,
Супругой став не рыцаря простого, но графа Кентского, меня!
Громкие рукоплескания, вызванные настоящим восторгом, а не только необходимостью следовать примеру короля, раздались со всех сторон. Ричард, подойдя к своему любимцу, осыпал его похвалами и подарил ему драгоценный перстень. Королева со своей стороны наградила его браслетом, который носила сама. Бóльшая часть придворных лиц и присутствовавших дворян последовали примеру Ричарда и Беренгарии.
