Рассел Уитфилд - Гладиатрикс
Встревоженный ее воплями, в комнату стремительно влетел лекарь, и за ним — Палка и Катувольк.
— Во имя огней Гадеса!.. Что здесь происходит?
— Я убью ее!.. — взвыла Лисандра.
Катувольк проскочил мимо нее и схватил в охапку Сорину, ковылявшую к ненавистнице и выкрикивающую оскорбления самого площадного толка. Лисандра попыталась достать ее хотя бы ногой, но этого не позволил сделать проворный парфянин.
— Уберите ее отсюда! — рявкнул лекарь, и извивающуюся спартанку просто вынесли вон.
— А мы-то шли проведать болящую, — пробурчал Палка.
Лисандра еще пробовала отбиваться, и он прикрикнул:
— Да утихни ты наконец!
Она ответила яростным взглядом. Ни на что большее у нее уже не было сил. Двое мужчин молча отнесли ее в закуток и там поставили на ноги.
— Бесподобное поведение перед лицом друга, — проворчал Палка и ткнул подбородком в сторону человека, находившегося за спиной у Лисандры.
Та крутанулась, полная неутоленной злобы… и замерла.
— Здравствуй, сестра, — улыбнулся ей Телемах, но его улыбка тут же погасла. — Не собираешься же ты и меня побить заодно?..
Лисандра выпрямилась, скручивая свой гнев.
— Не принимай на свой счет, брат мой, — сказала она. — Служителям богини не за что бить друг друга. Я не стану срывать на тебе ярость, приберегу ее для той суки, с которой ты меня застал.
— Ну и хорошо. Сядь, пожалуйста. — И Телемах указал ей на скамью. — А то вид у тебя!.. И как только на ногах держишься!
— Я постою, — с вызовом сказала Лисандра.
На самом деле после всех зверств Нестасена ей исключительно больно было сидеть.
— Ну тогда ляг на бок, — посоветовал Телемах.
Лисандра залилась краской отчаянного стыда. Его слова означали, что он был прекрасно осведомлен о случившемся. Однако ее коленки не на шутку подламывались, и она последовала совету. При этом бывшая жрица натянула на лицо маску самого твердокаменного стоицизма, не желая показывать, каким трудным и болезненным было для нее самое вроде бы простое дело — лечь на бок.
— Что ты здесь делаешь? — спросила она, приняв наконец более или менее терпимую позу.
— Пришел тебя навестить, — ответил Телемах. — Бальб поведал мне, что с тобой случилось несчастье, и попросил заглянуть. Он сказал, что мы с тобой вроде друзья… Это ведь действительно так?
Они с Телемахом встречались всего один раз, но Лисандра про себя рассудила, что это не имело значения. Они были соплеменниками и служили одной богине.
— Думаю, что да, — сказала она и пожала плечами. — Спасибо. Я уже иду на поправку.
— Нисколько не сомневаюсь, — кивнул Телемах. — Вот я и попросил Бальба оставить тебя со мной до полного выздоровления.
Лисандра вскинула голову.
— С какой стати? Мое место — в луде, с моими эллинками. Я их предводительница, они не справятся без меня.
— Ну, некоторое время они как-нибудь да продержатся, — сказал Телемах. — Да и тебе только на пользу пойдет чуть отдохнуть от них.
— У меня все хорошо, брат мой, — напряженно выговорила Лисандра. — Нет нужды меня жалеть.
— А я тебе жалости и не предлагаю. Наоборот, это мне нужна твоя помощь. Я знаю обо всем, что ты претерпела от этого так называемого наставника, о потере твоей подруги тоже наслышан. Бальб мне все рассказал. Прости меня, тебе и так нелегко, а тут еще я с просьбами…
Лисандра нахмурилась.
— Чем же я способна тебе помочь? Сам видишь, я сейчас мало на что годна. Мы, спартанцы, привыкли с достоинством выносить боль, но я не настолько тщеславна, чтобы утверждать, будто полна сил и здоровья.
— Это так, — кивнул афинянин. — Ты еще не готова приступать к упражнениям в школе. Зато мне известно, что в Спарте воспитывают ученейших жриц, чей ум закален и остро отточен. Я знаю, что телесные увечья нимало не повлияли на твою духовную силу. Не будь ты спартанкой, я и беспокоить тебя не стал бы после всего, что ты пережила.
Лисандра ощутила, как невольная улыбка тронула ее губы. Все-таки Телемах был правильным малым. Будучи эллином и жрецом, он обладал врожденным пониманием спартанского превосходства.
— Ты полностью прав, — сказала она. — Мое тело изведало унижение, а дух омрачен утратой возлюбленной. — Говоря с Телемахом о своем чувстве к Эйрианвен, Лисандра не испытывала никакого смущения. — Но это не помешает мне прийти на выручку другу, которому требуется помощь.
— Работа предстоит очень большая, — сказал Телемах. — Нужно переписать множество свитков из моего собрания. Я говорю о трудах Гесиода, Фукидида, Платона, и не только. Ты уверена, что хочешь этим заняться?
— Естественно, — ровным голосом ответила Лисандра, потрудившись ничем не показать огромное облегчение, охватившее ее при этих словах.
«Как здорово будет отвлечься от ощущения беспомощной униженности, преследующего меня все последние дни. Нет, это не уймет бессильного гнева, вызванного преступлениями Нестасена, но по крайней мере у меня будет занятие, требующее внимания и сосредоточения. Понятное дело, Телемах чувствует себя непоправимо виноватым, взывая ко мне о помощи именно сейчас, но, должно быть, он в самом деле не смог найти в Галикарнасе никого столь же сведущего и в жреческом деле, и в искусстве писца. В общем, хорошо, что мы с ним знакомы и даже дружны. Некогда он меня очень здорово поддержал, сегодня настал мой черед его выручить».
Она была благодарна жрецу еще и за то, что его поручение поможет ей хоть как-то отойти от скорбных раздумий об Эйрианвен. Потом Лисандра подумала о том, что, по всей видимости, владеет языками и словом куда как получше самого Телемаха, значит, сумеет справиться лучше, чем вышло бы у него.
— Бальб-то не возражает? — спросила она.
— Ни в коем случае, — заверил ее жрец. — Он очень обрадовался, узнав, что о тебе станет заботиться искусный целитель, которому он еще и ничего не должен платить.
— Что еще за целитель? — удивилась Лисандра.
— Я весьма опытен в этом, — без ложной скромности кивнул Телемах.
— Похоже, твое искусство будет оплачено моим трудом переписчика, — усмехнулась Лисандра.
Усмешка потревожила струпья на разбитых губах, но она не позволила себе вздрогнуть.
— Вот именно. — Телемах протянул ей чистую тряпочку, чтобы утереть кровь. — Ну что, договорились?
— Договорились, — сказала Лисандра. — Когда ты меня забираешь?
— Прямо сейчас.
Он поднялся и хотел было подать ей руку, но спартанка не приняла помощи, встала сама.
Жрец повернулся к двери.
— Ну что ж, идем.
Телемах хмуро улыбнулся, пользуясь тем, что Лисандра не могла видеть его лица. Когда Бальб явился к нему и рассказал, что произошло, жрец сразу понял, что оставить Лисандру наедине с ее мыслями значило дать девчонке погибнуть. Ланиста тоже беспокоился о ней, но его волновала судьба его собственности, Телемах же переживал о духовном и телесном здоровье спартанки. Собственно, он был не очень хорошо с нею знаком, но она была жрицей Афины. На ее долю выпало слишком много злосчастий. Ему захотелось помочь ей, тем более что это был его долг как духовного лица и как эллина. Вот он и убедил Бальба в том, что смена обстановки окажется для девочки самым лучшим лекарством.
