Карен Харпер - Мастерица Ее Величества
Я прикинула, в ней было примерно шесть на шесть футов, а потолок чуть-чуть выше головы Ловелла. Здесь было тихо и затхло. Небольшой стол с бумагой и письменными принадлежностями, стул, скамейка и горшок – вот все, что было в ней. Несколько маленьких бочонков свалены в углу. Я увидела на полу соломенный тюфяк.
– Мое милое, простое святилище, часто служившее мне по несколько дней кряду, – сказал он. – Сядь и слушай меня внимательно. Мальчишка, на свою койку.
Меня ужаснуло, как быстро Артур повиновался ему. Что он делал с моим мальчиком? Или, может быть, просто сказал ему, что убьет меня – убьет нас обоих, – если тот не будет послушен? Теперь я была уверена, что, показав нам свое логово, он намеревался сделать именно это. Если бы я сумела добраться до ножа и ударить его… но я не обольщалась, что смогу с ним справиться.
– Я слушаю, – сказала я, когда он прислонился спиной к стене, через которую мы прошли, хотя я не видела, где была дверь или ручка, которую нужно было бы повернуть в ту или другую сторону.
Человек, захвативший нас, выпрямился во весь рост, крепко держа свой нож.
– Я благородный человек, – сказал он мне, – вынужденный жить в неблагородные времена, потому что тайно действовавший трус, не имевший прав на трон, мошенническим образом захватил его. Генрих Тюдор, в сущности, убил моего сеньора, Ричарда Йоркского, истинного короля и других.
– Убил в сражении, вы хотите сказать? Как при Босворт-Филде или Стоук-Филде?
– Тихо, я сказал. Я только хочу, чтобы ты знала: то, что я сделал, я должен был сделать, чтобы остановить распространение тюдоровского яда. И поэтому самым подобающим для его отродья, принца Артура, было оказаться убитым именно таким образом.
Неужели нет никакого способа остановить этого убийцу, прежде чем он доберется до нас? Единственной моей надеждой было то, что он рассказывает мне все это, чтобы я могла оправдать его перед королем или королевой. Но у меня было мрачное предчувствие, что он собирается пустить в ход кинжал. Шеи – он все время убивал людей, ломая или простреливая им шеи, и он уже приставлял свое оружие к шее Артура.
Несмотря на то что он велел мне сидеть тихо, я выпалила:
– Я сделаю все, что вы скажете, чтобы помочь вам и потом…
– Я так и знал, что ты женщина, которая не умеет следовать приказам. Но как бы я оценил кого-нибудь вроде тебя, действующего на моей стороне, совсем как бедняжка Сибил Винн! Я однажды в виде исключения пожалел, что мне пришлось сделать то, что я должен был. Но каждый просто средство для моей цели, будь то принц или старая знахарка … все, что попадается мне на пути и ранит ненавистных Тюдоров, лишает их родни и сторонников.
– Вам лучше было бы прямо бежать во Францию. На вас уже устраивают облаву, к тому же ходят разные слухи, поэтому…
– Тихо, женщина! Меня нельзя обвинить ни в чем! Я не убивал принцев в Тауэре, а те, кто сделал это, следовали приказам дьявола. Ты упустила возможность помочь примириться, но у меня есть другой путь добраться до королевы и ее детей – возможно, и до самого выскочки-короля. Прежде чем я покинул Лондон, я слышал, она снова беременна, еще один наследник для убийства, а? Поэтому я нашел женщину, которая вполне напоминает тебя, и рано или поздно это будет совершено.
Прежде чем я поняла смысл его слов или стала возражать, он задул фонарь. Темнота окружила меня. Я ощутила поток свежего воздуха, увидела силуэт Ловелла на фоне звезд – затем кирпичная стена захлопнулась наглухо.
Я вскочила на ноги и почувствовала, как руки Артура обвились в этой темноте вокруг моих ног. Ловелл оставил нас в этой гробнице умирать, в совершенно особенной гробнице, в какой, как он говорил, мой Артур может быть погребен.
Глава двадцать пятая
Сначала я просто держала Артура на коленях, качая его, словно маленького, рассказывая, как я люблю его, как я каким-то образом сумею доставить его домой. В этом маленьком темном помещении я пыталась утешить и саму себя.
– Это злой человек, – не один раз шептал Артур, но у меня не было времени выяснять, как обращались с моим мальчиком. Воздух становился все более затхлым.
– Нам нужно найти выход отсюда, – сказала я, стараясь, чтобы голос звучал нормально, хотя мне хотелось плакать. Все так замкнуто, кругом темно, эти стены, тяжелый потолок давят, черная ненависть этого человека удушает меня. Время было драгоценно: Ловелл собирался использовать кого-то, кто мог изобразить меня и обеспечить ему доступ к королевской семье. И, помоги мне Господь, я почти верила, что он может тайно попасть в Лондон, прежде чем Ник и я сумеем поймать его.
– Артур, – сказала я, – ведь ты видел, как он входит и выходит, ты не можешь сказать, как он управлялся с дверью?
– Он просто толкал ее, но я пробовал и пробовал все время, когда человек, который привез меня сюда, не связывал меня. Но ничего не получалось. Думаю, это волшебство.
– Чепуха. Тебе просто не удалось. Мы должны попробовать еще. Ник Саттон здесь, в имении, и с ним несколько людей короля. Они найдут нас или поймают Ловелла и заставят его сказать, где мы.
– Он приходит и уходит, исчезает, как будто может спрятаться в любом месте.
Мы встали, и я нащупала путь к кирпичной стене, в которой был дверной проем, пошарила руками, сначала нажимая, потом неистово колотя по ней кулаками. Я покрылась холодным потом, по лицу у меня текли слезы, но хотя бы Артур не видел этого. Мне нужно сохранять контроль над собой ради него, ради возможного побега.
– Как давно ты здесь? – спросила я. – Тебя сразу привезли сюда, когда утащили от тети Мод?
– Долго ехали верхом, но прямо сюда. Со мной оставался один человек, но когда Злой пришел, я другого больше не видел.
– Здесь должен быть источник воздуха, или кто-то время от времени открывал дверь, чтобы впустить свежего воздуха?
– Нет, здесь всегда пахло плохо, но мне кажется, воздух проходит откуда-то из‑за этих бочонков.
Я нащупала путь по грубо вырубленным стенам, пока не дошла до угла, где раньше видела несколько небольших бочонков. Во всяком случае, у нас есть что-то попить, чтобы дожить до момента, когда Ник найдет нас – или пока мы не умрем от голода или я не сойду с ума. Попробовав сдвинуть их – без труда – я убедилась, что все они пусты.
Но благодаря свежему воздуху забрезжила надежда! Трещина, поуже моей руки. Нам было нечем расширить ее, ведь это был камень. Вместе со свежим воздухом до нас, как мне показалось, донеслись звуки. Если эта трещина выходит наружу или даже на заднюю лестницу и в узкие коридоры, по которым Ловелл вел нас, услышит ли кто-нибудь наши крики? Даже при том, что в коридорах было темно, может быть, они увидят следы воска, которые я оставляла? Они должны прочесать все здание, ища нас, возможно даже, они будут искать снаружи. Я снова услышала звуки, вздохи ветра или шум реки. Как мне хотелось, чтобы это были голоса, но, боюсь, мы были одни. Найдет ли здесь кто-нибудь годы спустя наши кости – возможно, так же случайно, как кто-нибудь может наткнуться на кости маленьких умерших принцев Тауэра?
