Виталий Гладкий - Подвеска пирата
Наверное, прошло более получаса, прежде чем оживленные участники сражения собрались на небольшой поляне, чтобы подсчитать потери и перевязать раны. Оказалось, все живы, но Анри и Шарль получили ранения, причем у второго пробита грудь. Однако, он держался на ногах, только был очень бледен. Возбужденные псы с окровавленными мордами тоже вернулись, но четверых охотники все же не досчитались. Испанцы ранили и нескольких голландцев, правда, легко. Однако потерь ни среди буканьеров, ни среди матросов, как это ни удивительно, не было. Видимо, сказался фактор внезапности.
Как рассказали буканьеры, испанцы подкрались незаметно, так, что даже собаки не почуяли. Наверное, им помогал кто-то из местных индейцев-араваков — или по доброй воле, или, скорее всего, по принуждению.
В лагерь возвращались в приподнятом настроении. На волне боевого азарта хитрый Шелига сумел выторговать солонину и букан буквально за полцены, тем более, что вдобавок к местному рому он выделил буканьерам еще и десяток бутылок виски, прихваченных из запасов «Русалки». Французы, которым ром уже изрядно поднадоел, обрадовались, как малые дети. Глоток очень ценного на Мейне спиртного напитка был для них сродни глотку прохладного воздуха родной Нормандии...
* * *Пока Гедрус Шелига подвизался в роли провиантмейстера, Карстен Роде в бухте решал несколько неожиданную проблему. Утром к нему в каюту заглянул Клаус Тоде и сказал:
— Капитан, там к тебе на аудиенцию просится какой-то странный тип. Пускать?
— Все мы здесь странные... — проворчал Голштинец. — Мне бы умыться и...Голова гудит. Пусть кок сделает мне что-нибудь не очень крепкое. Он у нас на это дело мастак... Короче говоря, зови. Наверное, очередной претендент на место в команде. Комплект у нас полный, но еще один человек — если он стоящий — не помешает.
Порог каюты переступил и впрямь «странный тип» по классификации боцмана. Чересчур смуглый малый был одет в дорогой, расшитый золотом камзол зеленого цвета, белую рубаху с жабо, короткие, застегивающиеся под коленями фиолетовые кюлоты аристократа и светлые шелковые чулки. На ногах у него были туфли с огромными серебряными застежками, украшенными драгоценными камнями. Его длинные черные волосы, похожие на парик, доставали до плеч, а борода разделялась на две половины, заплетенные в косички. Похоже, он старательно копировал богатого парижского жуира, но его резко очерченное лицо и холодные немигающие глаза подсказывали наблюдателю, что красавчик опасен как змея, готовая к броску.
Словно в подтверждение этого вывода на боку у разодетого, словно павлин, господина висела тяжелая боевая шпага с позолоченной рукоятью, а из-за пояса торчали рукоятки двух великолепных пистолей работы французских оружейников.
Сняв огромную шляпу, отороченную белым мехом неведомого Голштинцу зверька, он поклонился, махнул ею несколько раз и представился:
— Гастон Легран, к вашим услугам, мсье ван Дорн.
— Кто вы? — без обиняков спросил Карстен Роде, которого едва не в первый раз назвали вымышленным именем. — И что вам от меня нужно?
— Я капитан барки[132] «Флер-де-Лис»[133]. Мы пришли в гавань ночью. И тут я узнал, какие люди к нам пожаловали... — Легран осклабился, показав два ряда немного желтоватых, но крепких зубов. — Простите, но я не мог не засвидетельствовать вам свое почтение.
— Благодарю вас, господин Легран. Очень рад, — сказал Голштинец, хотя нотки радости в его немного хрипловатом после вчерашнего возлияния голосе трудно было уловить. — Прошу вас, присаживайтесь. Не хотите ли освежиться?
— С большим удовольствием...
— Горм, где тебя черти носят! — проорал капитан.
— Иду-иду... Кхе-кхе... Я уже здесь...
На пороге каюты появился румяный, хорошо упитанный кок Горм Гилленспак. Отец у него был швед, мать датчанка, а женился Горм на англичанке. Капитан нашел его в Плимуте, где Гилленспак пытался пристроиться на какое-нибудь судно, чтобы не слышать каждый день как визжит его старуха, требуя денег. Горм оказался отменным коком, что не могло не порадовать Карстена Роде. Прежде на камбузе «Русалки» хозяйничал помор, готовивший сытно, но слишком просто. А старый Горм был мастак на разные блюда, и капитан наконец стал питаться так, как давно мечтал.
А еще Горм Гилленспак умел готовить удивительно вкусные напитки, и прохладительные, и спиртные. Он смешивал разные соки, вина, ром, джин, виски — получался такой невообразимо приятный букет, что Карстен уже не мог себе представить начало дня без этого поистине божественного нектара.
Кок и камбуз до недавнего времени на флоте считались излишеством. Ежедневной раздачей пищи, состоящей главным образом из сухого пайка, занимались провиантмейстер и баталер, ведающий бочонками с водой, вином и бренди.
Основной едой на парусниках были сухари. В зависимости от муки, используемой для их изготовления, они различались по виду и по вкусу. Английские светлые, из пшеницы и кукурузы. Шведские хрустящие круглые «оселки». Немецкие «кналлеры» («трескуны») из ржи... Матросы растирали сухари, смешивали их с салом и сахаром, разбавляли все это водой — и получалось сладкое кушанье с диковинным названием «собачье пирожное».
Скверное качество еды нередко превращало плавание в ад. Солонина в бочках при долгом хранении становилась коричнево-зеленой; от нее шел натуральный трупный дух. Питьевая вода становилась густой и вонючей.
Создание камбуза нисколько не улучшило ситуацию. Он настолько был загроможден кухонной утварью, что кок едва мог там повернуться. В подавляющем большинстве случаев для команды готовилось единственное блюдо. В соответствии с недельным меню один день был горох с солониной, на другой — солонина с горохом, а потом все повторялось сначала.
Кок на парусном корабле был фигурой одиозной. Пренебрежение к нему выражалось множеством «нежных» прозвищ. Камбузный жеребец, отбивной адмирал, сальная тряпка, кастрюльный комендант — вот далеко не самые неблагозвучные названия из этого перечня. Как правило, он ходил в засаленной одежде, нередко был капитанским осведомителем, утаивал для себя и своих любимчиков лакомые кусочки, а пищу для экипажа готовил кое-как. К малопочтенным открытиям в их творчестве на ниве кулинарии относится и так называемый «потаж» — похлебка из объедков и кухонных отходов, от рыбьих хвостов до обглоданных костей, собираемых в течение нескольких дней и запускаемых в один котел.
Но на судах, которыми командовал Карстен Роде, кок был уважаемой фигурой. Возможно, потому, что экипажи пиратских суден в отличие от военных были небольшими, а сам капитан любил вкусно поесть, притом не абы что. Камбуз у Горма Гилленспака всегда был в идеальном порядке, а вода, как это ни удивительно, долго не портилась. И сам он выглядел чистым, ладным и каким-то сдобным, будто святочный леденец. Может, потому, что от него пахло разными специями.
