Марио Эскобар - Арийский мессия
Геркулес и его спутники поднялись по темной лестнице, где пахло сыростью и еще чем-то таким, чем обычно пахнет в бедных жилищах от всякой старой рухляди, и постучали в нужную им дверь. Им открыла толстая женщина с пунцовыми щеками и растрепанными волосами – темными, слегка поседевшими и с молочно-седыми прядями. Она вытерла руки о свой грязный фартук и вопросительно посмотрела на стоящих перед ней троих мужчин.
– Нам нужен господин Кубичек, – сказал Леондинг.
– Его сейчас здесь нет.
– А где он? Когда вернется? – нетерпеливо спросил Геркулес.
Женщина смерила взглядом испанца и чернокожего американца и обратилась к Леондингу, не обращая никакого внимания на первых двух.
– Этот юноша – Кубичек – скоро придет. В это время обычно он сидит здесь и играет на рояле. Не знаю, почему ему так нравится терзать нас этим жутким инструментом, но мне его жалко. Он так одинок!
– Значит, он скоро вернется? – спросил Леондинг.
– Да, скоро. Он задерживается лишь тогда, когда заходит в пивную – ту, что на углу. Людям ведь нужно немного и отдохнуть, разве не так?
– Ну конечно. Спасибо и всего вам хорошего.
– И вам тоже.
Женщина искоса посмотрела на двух других мужчин, явно не похожих на австрийцев, и захлопнула дверь. Леондинг, Геркулес и Линкольн спустились по лестнице на улицу и зашли в пивную на углу. Никому из них не пришло в голову спросить у той женщины, как выглядит Кубичек. Они знали, что он молод, но как он выглядит… К счастью, посетителей в пивной было немного: три старика сидели вместе за столом и о чем-то жарко спорили, двое мужчин среднего возраста пили пиво каждый сам по себе, и двое молоденьких рабочих с аппетитом поглощали толстые сосиски; а в углу зала сидел юноша в костюме, который когда-то давно, наверное, был дорогим и модным. Этот юноша читал книгу, отхлебывая мелкими глоточками пиво из здоровенной кружки. Геркулес и его спутники подошли к нему и поздоровались.
– Вы господин Кубичек? – спросил Леондинг.
– Зачем вы сюда пришли? Я сделал последний промежуточный платеж, через несколько дней я рассчитаюсь полностью, – ответил юноша, откидываясь на спинку стула.
– Мы вас искали не по этому поводу, – заверил его Леондинг. – Нам нужна ваша помощь: мы хотим узнать, где сейчас находится один ваш старый друг. Мы должны найти его как можно быстрее.
– Друг? – спросил Кубичек с таким видом, как будто значение этого слова ему было незнакомо.
– Да. Вы знаете этого человека очень хорошо.
– Мы можем заплатить вам, если получим нужные сведения, – добавил Линкольн.
Леондинг бросил на чернокожего американца неодобрительный взгляд, прося пока не вмешиваться в разговор.
Затем спутники уселись за стол и заказали себе пива. Когда официантка принесла им по большой стеклянной кружке с пивом, Леондинг продолжил расспросы.
– Вы знакомы с господином Адольфом Шикльгрубером?
Юноша впился взглядом в Леондинга с недовольным видом, словно ему совсем не хотелось разговаривать об этом друге, однако, сделав большой глоток из кружки и вытерев рукавом пену с губ, он засмеялся и переспросил:
– С господином Адольфом Шикльгрубером?
– Почему вы засмеялись?
– Вообще-то моего друга зовут совсем не так. Точнее говоря, не совсем так.
– А как его зовут?
– Адольф Гитлер.
– Значит, он живет под чужой фамилией, да?
– Примерно год назад он уехал из Вены в Германию, потому что его хотели призвать на службу в армию.
– А откуда вам это известно?
– Недели две назад он приходил меня навестить. Он, как мне показалось, очень изменился… – сказал Кубичек с таким видом, как будто его раздражало то, что его друг зажил лучше.
– Итак, вы говорите, что его в действительности зовут Адольф Гитлер, – уточнил Геркулес.
– Да, господа. Он – сын Алоиса Гитлера и Клары Шикльгрубер.
– А давно вы с ним знакомы? – спросил Линкольн.
– Всю жизнь. Еще маленькими детьми мы вместе жили в Линце.
– Значит, вам о нем известно буквально все, – снова вмешался Геркулес.
У Кубичека по спине побежали мурашки. То же происходило с ним две недели назад, перед тем как в дверях его комнаты появился Адольф. Он пять лет не получал о нем никаких известий и уже даже подумал, что избавился от своего приятеля навсегда. Но он ошибался: от такого человека, как Адольф Гитлер, избавиться невозможно. Адольф скорее сам избавится от того, кто стал ему не нужен.
86
Пивная постепенно заполнялась людьми. Мелкие конторские служащие, закончив долгий рабочий день, не ехали сразу домой, – в свой убогий невзрачный домишко где-нибудь в пригороде, – а сначала проводили часок-другой в пивной в компании сослуживцев. В зале становилось все шумнее, пиво дурманило головы, и посетители принимались громко рассказывать свежие анекдоты или распевать песни провинциальных местечек, в которых когда-то жили либо они сами, либо их родители. В этом районе Вены жили и работали австрийцы не из высших слоев общества, но и они чурались чехов, словенцев и представителей других национальных меньшинств. Поэтому сидящие в зале националистически настроенные выпивохи с неприязнью поглядывали на компанию, расположившуюся в глубине зала: негр, мужчина, на вид то ли испанец, то ли итальянец, какой-то недокормленный коротышка и австриец сидят за одним столом и разговаривают! Они, истинные австрийцы, с презрением смотрели на подобный разношерстный сброд. Линкольн, встретившись пару раз взглядом с местными завсегдатаями и заметив в их глазах недоброжелательность, предпочел не вертеть головой, а смотреть прямо перед собой, сконцентрировавшись на том, что говорил Кубичек.
– Значит, его в действительности зовут Адольф Гитлер, и он – сын таможенного служащего, – уточнил Геркулес.
– Именно так, – кивнул Кубичек.
– Когда он родился?
– Двадцатого апреля тысяча восемьсот восемьдесят девятого года.
– Выходит, ему сейчас двадцать пять лет, – сказал Линкольн.
– Да.
– А чем он занимается?
– Трудно сказать. Насколько я знаю, он живет на те небольшие деньги, которые получает за свои картины.
– Он художник? – удивился Линкольн.
– Да.
– Пожалуйста, расскажите нам о его ближайших родственниках, – попросил Леондинг.
Юноша почесал подбородок и поморщился, словно ему не хотелось вспоминать о жизни своего друга. Геркулес, заметив, что кружки на их столе опустели, заказал всем еще пива. Кубичек, сделав из принесенной ему кружки несколько глотков, стал словоохотливее. Разговор о его друге давал ему возможность излить душу: он наблюдал за Адольфом, с ужасом думая о том, что может произойти, если мечты этого человека о собственном величии станут реальностью.
