Питер Марвел - Хрустальная удача
— Дорогой дядя Алонсо, то есть Ваше Высокопреосвященство, — затараторила Мануэла. — Я знаю, что ловцами душ человеческих обычно должны быть мужчины, потому что так им завещал Сам Спаситель, но у меня в гостях оказалась как раз готовая уловиться душа, и ее надо как можно скорее уловить… ой, то есть присоединить к католичеству, потому что она давно этого хочет, а у нее ну совершенно не было возможности до сегодняшнего дня! Представляешь — она много-много путешествовала и не встретила по дороге ни одного мало-мальски подходящего архиепископа или хотя бы епископа, который мог бы ее миропомазать! Вот ужас-то, правда?
— Да уж… — протянул несколько сбитый с толку архиепископ Алонсо. — Ну, насчет ловца человеков, дорогая моя Мануэлита, тебе вполне уместно сослаться на авторитет Марии Магдалины, как равной апостолам, а что касается твоей подруги, то с ней я бы хотел побеседовать подробнее.
— Ах, дядя, ну что там беседовать! Совершенно ясно: нужно как можно скорее обратить… то есть присоединить Элейну к католичеству! Я тебя очень прошу!
— Хорошо, дорогая, но только сначала я хотел бы все-таки услышать голос самой Элейны.
— Мне что, отойти? — слегка надулась Мануэлита.
— Прошу Вас, дорогая Мануэла, не уходите! — остановила ее прекрасная голландка. — Я не скажу Его Высокопреосвященству ничего, что постеснялась бы сказать вам! И ваше присутствие прибавит мне уверенности. Я действительно давно мечтаю принять католическую веру, Ваше Высокопреосвященство. Мои друзья-католики, их взгляды на мир, наконец, даже вся моя жизнь и особенно недавно произошедшее со мной чудо по молитвам Пресвятой Девы — все это давно убедило меня в истинности католицизма. Сама я рождена и воспитана в протестантизме, но всегда чувствовала, что душе этого решительно недостаточно. Став старше, поняла, для чего недостаточно — для спасения. Однажды я советовалась с одним… священником, — тут Элейна слегка запнулась, но затем решительно продолжила, — но он сказал, что необходим весьма длительный срок для того, чтобы приготовить протестанта к переходу… От нескольких месяцев до года.
— В принципе, да, — кивнул архиепископ. — Однако в некоторых случаях этот период может быть сокращен. Например, если желающий принять католичество тяжело болен, или находится в опасности, или если в его жизни предстоят еще какие-либо серьезные перемены…
— Ну, дя-адя Алонсо! — продолжала наступать на архиепископа его любимая племянница. — Ну неужели ты не можешь изобрести подходящей причины! Элейна так долго ждала этого! А перемены ей, кстати сказать, очень даже предстоят. Она же собирается замуж за католика! Правда, Элейна?
— Да, человек, которого я горячо люблю и с которым надеюсь связать свою судьбу, действительно католик, Ваше Высокопреосвященство.
— Я подумаю. Через три недели в соборе будет проходить конфирмация мальчиков и девочек из состоятельных семей острова, полагаю, что сеньорита Элейна может…
— Ну, дя-а-адя, она же в душе настоящая католичка! — Мануэла не отступала. — Видел бы ты, как она молилась тут в соборе за своего жениха, который тогда сражался в сельве Новой Гвианы с дикарями, ягуарами и крокодилами!
Не выдержавший напора владыка Алонсо на несколько мгновений задумался, мысленно обратившись с краткой молитвой к Богу, а затем произнес:
— Ладно. Видя в ваших глазах действительно серьезное желание стать католичкой и принимая во внимание столь настойчивое ходатайство Мануэлы, я готов в порядке исключения совершить Таинство миропомазания над нашей гостьей завтра утром. А на утренней мессе преподам ей Святое Причастие.
— Дядечка, ты просто сокровище! Как жалко, что ты монах, а я уже взрослая барышня и не могу тебя сейчас расцеловать!.. Но зато я расцелую Элейну, а ты будешь знать, что это относится и к тебе тоже, хорошо?!
Элейна, в свою очередь, низко склонилась в благодарном реверансе.
— Я не знаю, какими словами могу выразить свою благодарность вам, Ваше Высокопреосвященство. Но позвольте задать вам еще один вопрос. Возможно ли, чтобы за завтрашней мессой причащался также и мой жених?
— Разумеется.
Когда архиепископ Алонсо помазывал Элейну святым миром, в воздухе разлилось такое тонкое и приятное благоухание, что, казалось, отверзлись райские кущи. А к моменту совершения Святого Причастия для Харта и его невесты, казалось, раскрылись Небеса, обнимая их любовью.
— Что может быть прекраснее, чем совместное участие в Евхаристии? — промолвил Харт по окончании мессы.
— Мне кажется, только одно, — решительно заявила Мануэлита. — Дядечка Алонсо, ты же такой добренький, ты уж и пожени Элейну с Уильямом, а?
— Но только не сегодня! — решительно заявил архиепископ.
— Конечно, не сегодня! — отозвалась Мануэла. — Послезавтра! Ведь мы же должны подобрать Элейне самый шикарный подвенечный наряд! Правда, дорогая? — добавила она и выжидательно посмотрела на влюбленных.
Мануэла сама чрезвычайно увлеклась подготовкой к свадьбе. Она чувствовала себя героиней настоящего романа. «Главной героиней быть совсем не так интересно, как ее подругой, организовывающей заговоры и помогающей влюбленным», — думала губернаторская дочь, перебирая свои новые платья. «Вот это вполне подошло бы Элейне, но оно какое-то не слишком белое… нет, его я не отдам! Оно мне нравится самой!» Выбор происходил очень долго и придирчиво. Самой Элейне гораздо больше хотелось провести время с Хартом, но, чтобы не вызывать подозрений у отца, она все-таки переключилась на новую подругу. Девушки делали вид, что беседуют в комнатах Мануэлы о туалетах и драгоценностях, что, в сущности, соответствовало истине, и практически под носом у Абрабанеля подбирали Элейне подвенечный наряд.
У смугловатой черноволосой испанки, правда, не нашлось ни одного чисто белого платья, но наряд в итоге получился невероятно пышным и богатым. Роба из атласа цвета топленых сливок, вся затканная золотыми букетами, с бледно-лососевой нижней юбкой, вышитой лентами, с тремя рядами золотых брабантских кружев на рукавах. Мануэлите было очень жаль одалживать Элейне это платье, но, когда она увидела в нем подругу, то буквально залюбовалась. Кружевные перчатки цвета топленых сливок, блистающая золотыми нитями фата-мантилья и атласные башмачки тоже были позаимствованы из гардероба губернаторской дочки. А вот от ее драгоценностей прекрасная голландка отказалась — на этот счет у нее были свои соображения.
Рано утром, когда в губернаторском доме все еще спали, обе девушки в сопровождении капитана Ивлина, приглашенного в посаженные отцы, отправились в собор. Великолепное платье Мануэлы буквально меркло в блеске сокровищ атлантов — ажурного кованого золота, изумрудов и других камней, отягощавших шею, уши, руки и голову прекрасной Элейны.
