Эндрю Гросс - Шут
Рядом вздохнул Альфонс.
– Как думаешь, сколько их?
– Сотни две. Вооруженные до зубов. – Даниель пожал плечами, помолчал и, понаблюдав за продолжающими выезжать по двое всадниками, поправился: – Нет, пожалуй, сотни три.
– А с-сколько нас?
– Не важно, – усмехнулся Даниель. – Да и что такое боевой конь и пика против доброй мотыги?
Мы невесело усмехнулись.
– Что же это за город такой? В нем, наверно, и нет никого, кроме вояк да прислуги, – покачал головой Одо.
Стоявшие на стенах солдаты молча наблюдали за последним актом спектакля, уверенные в подавляющем превосходстве своих. Громко ржали кони, рыцари поправляли оружие и доспехи. Когда все приготовления наконец закончились, из ворот выехал последний всадник, который и занял место во главе строя. Я ожидал увидеть Бертрана, но это был не он. Присмотревшись, я разобрал на шлеме очертания черного византийского креста. Он! Мне снова предстояла встреча с тем, кто убил мою жену и сына.
Одо нервно сглотнул и облизал сухие губы.
– Хью, знаю, я тебя уже спрашивал...
– Да, думаю, получится, – ответил я. – А если нет... что ж, невелика потеря. Все равно солдат из тебя был лучше, чем кузнец.
– А тебе бы следовало оставаться шутом, а не лезть в полководцы!
Рядом рассмеялись, но смех тут же утонул в ужасающем грохоте – конница сорвалась с места.
– Пошли! – крикнул Даниель. – Щиты!
Справа и слева от меня люди бормотали слова молитвы. Я закинул копье за спину и взялся за меч.
Земля содрогнулась, со стены долетели победные крики.
Мы сомкнули ряды, закрывшись по периметру щитами. Стук копыт приближался. Казалось, на нас летит лавина.
– Держаться плотнее! – успел крикнуть я.
Сорок ярдов... тридцать... двадцать...
Глава 141
Волна всадников врезалась в наш строй с силой рухнувшего на корабль стофутового вала.
Ряды дрогнули и подались назад, прикрывшись щитами. Удар был силен, но мы не сломались. Какой-то рыцарь налетел на меня, ожесточенно тыча в щит пикой. Я почувствовал, как подгибаются ноги. Вокруг был ад. Стоны ужаса и боли, жуткий лязг железа, треск дерева, отрывистое ржание, крики...
Отбиваясь почти наугад, мне удалось отбросить пику и ткнуть мечом куда-то вверх. Клинок пробил доспехи прямо над наколенником. Рыцарь взвыл, лошадь попятилась и взбрыкнула. Я схватил его за руку и рванул вниз. Он упал под копыта.
Между тем враг окружил нас уже на две трети. Тут и там падали люди. Мы просто не могли больше выдерживать такой натиск.
– Назад! – крикнул я. – Отходим!
Мы начали медленно отступать, сохраняя при этом строй и пробивая путь к спасительному лесу.
Невдалеке я увидел своего личного врага. Черный Крест дрался как одержимый, сваливая противника одним ударом, отталкивая своих и видя перед собой одну только цель. Я знал, кто ему нужен.
Лес был уже близко. Кольцо сжималось, но мы еще отбивались. Черный Крест не спускал с меня глаз.
Внезапно из леса донесся крик сотен глоток. Сами деревья как будто ожили. Словно ниоткуда за спиной у рыцарей появились всадники в шкурах, а с деревьев полетели стрелы. Паника охватила уже наших врагов. Их кони, зажатые с обеих сторон, испуганно шарахались, вставали на дыбы, взбрыкивали и сбрасывали седоков. На упавшего тут же набрасывались двое или трое и колотили его мечами и дубинками до тех пор, пора доспехи не поддавались.
Поняв, что их заманили в ловушку, рыцари пытались выбраться из леса, но все чаще падали с коней. В пешем же строю при близком бое они уже не представляли грозной силы. Я видел их полные ужаса глаза, слышал мольбы о пощаде. Некоторые бросали оружие на землю, поднимали руки и сдавались. Сражение превращалось в побоище для тех, кто его задумал.
Я отошел в сторону. Силы почти полностью покинули меня. Хотелось сесть под дерево, а еще лучше растянуться на траве.
Я уже собирался так и сделать, когда сзади прозвучал холодный как лед голос:
– Рано радуешься, шут. Посмотрим, есть ли действительно в этой палке некая сила.
Глава 142
Он стоял с поднятым забралом, открыв изуродованное шрамами лицо с глубоко посаженными глазами. Черный Крест. Человек, которого я ненавидел, как никого в этом мире.
– Дважды.
– Дважды что, трактирщик?
– Дважды мне придется избавить мир от подонка, убившего мою жену и сына.
Я бросился на него, целя мечом в шею.
Тафур успел не только опустить забрало, но и с легкостью парировать мой удар. Я рубил и рубил, но каждый раз на пути моего меча вставал его меч.
– Ты доставил мне немало неприятностей, – процедил Черный Крест. – Ты унизил меня. – За узкой прорезью метались из стороны в сторону темные зрачки.
А потом он зарычал, как зверь, и нанес страшный по силе удар. Я отпрянул назад, ощутив на лице холод клинка, рассекшего воздух в паре дюймов от моего лица.
Тафур не остановился. Второй удар с боковым замахом должен был перерубить мне ноги. В последний момент я подставил меч, но все равно покачнулся.
Мне удалось отвести смертоносный клинок вверх, но это потребовало напряжения всех сил. Я чувствовал себя мальчишкой, вызвавшимся на поединок со взрослым мужчиной.
– Ты глупец, что и подтверждает твоя репутация, – ухмыльнулся Черный Крест. – Когда я убью тебя, Стефен получит копье, а твоя голова будет валяться в изголовье кровати твоей шлюшки.
Еще удар. И еще. И отражать их становилось все труднее. Силы таяли. Я отпрыгнул влево. Меня спасали только ловкость и быстрота, но полагаться лишь на них я не мог. Черный Крест был мне не по зубам.
Он резко наклонил голову, пытаясь ударить меня шишаком шлема. Я увернулся, но с опозданием. Голова загудела, как чугунный котелок, дыхание сбилось. Голос внутри шептал, молил: "Пожалуйста, Господи, укажи мне путь".
Тафур гнал и гнал меня. Еще удар. Я наклонился, споткнулся и едва не упал. Я полз по берегу реки, понимая, что смерть близка, что меня отделяет от нее лишь несколько мгновений. Жаль, что копье в конце концов все же достанется Стефену.
Черный Крест стоял передо мной. Путей к отступлению не было. Он поднял забрало, словно для того, чтобы в последний раз увидеть его страшное, в шрамах, лицо.
– Душу ты уже потерял. Мне осталось сделать за Господа грязную работу: доставить Ему твое тело.
Солнечный луч, отразившись от шлема, ударил в глаза, и я мигнул. Мигнул и как будто перенесся совсем в другое место, в Антиохию, в ту церковь... И турок стоял с занесенным над моей головой мечом.
Не знаю, что на меня нашло, но я вдруг расхохотался. Ну разве не смешно сделать полный круг и вернуться к моменту собственной смерти? Неужели все было напрасно? Неужели все свелось к тому, что я умру не в грязной тунике с нашитым на нее крестом, а в дурацком наряде шута?
