Джон Биггинс - Австрийский моряк
Дальше нужно было удифферентовать лодку, поскольку со всеми продутыми цистернами она подпрыгивала на волнах, как пустая бочка. Потом мы запустили дизель, чтобы зарядить батареи и пополнить баллоны сжатым воздухом. Но тревога не отпускала: над спокойным морем светила полная луна, превращая его в серебряную тарелку, на которой нас было видно на мили вокруг. Около половины первого Бела Месарош вдруг схватил меня за руку.
— Слышите, что это?
Сквозь грохот дизеля нелегко было уловить какой-либо звук, но вскоре я различил в ночном воздухе тяжелую пульсацию на низких частотах.
— Смотрите — вот он! - Месарош указал на север, в направлении Венеции.
На расстоянии восьми километров над морем двигался дирижабль. Он мог быть только итальянцем полужесткой конструкции, которые использовались для обнаружения подводных лодок. Я приказал погрузить лодку насколько возможно и установить пулемет на треногу. Мы могли двигаться при помощи дизеля, но пока еще не хватало заряда батарей и сжатого воздуха для погружения. Сначала показалось, что дирижабль нас не заметил. Минут через десять он появился снова, сверкая серебром в лунном свете. Летательный аппарат направлялся прямо к нам! Патронную ленту заправили в казенник "шварцлозе", и торпедомайстер Горша в ожидании занял свое место в люке рубки.
Неожиданно нас ослепил сноп белого света. Пули засвистели вокруг лодки и застучали по обшивке. На дирижабле был установлен прожектор! Наш пулемет грохотал и содрогался, гильзы со звоном падали в центральный пост. Но все безнадежно: дирижабль висел уже в двухстах метрах над головой, но из-за ослепительного света никак не удавалось прицелиться. Он прошел прямо над нами. Воздух наполнился криками, диким шумом и плеском, бомбы одна за другой рвались в море вокруг, не попадая в лодку, но мы вымокли до нитки.
Горша повернулся кругом, намереваясь дать очередь в пролетающий над нами дирижабль. Луч прожектора потерял нас, и мы смогли разглядеть огромную темную тушу, заслонившую луну: по размеру вполовину меньше германского "Цеппелина", но все же мы чувствовали себя как мышь в тени ястреба. Пули по-прежнему визжали вокруг, в гондоле на корме открыл огонь пулеметчик. Горша дал еще очередь, потом неожиданно откинулся назад с дыркой во лбу, и из затылка потоком захлестала кровь. Его отнесли вниз, и я занял его место. Я прицелился в громадный корпус над головой и снова нажал на гашетку. Пулемет трясся и грохотал, но это было бесполезно без настоящего зенитного прицела. Когда закончилась лента, пулемет умолк. Я щелчком откинул горячий казенник.
— Еще патронов, ради бога!
Дирижабль скоро вернется для новой бомбардировки, и на этот раз ему может повезти. Чьи-то руки протянули мне патронную ленту. Я вставил её в казенник и дал очередь. К моему удивлению, изогнутая дуга золотым огнем метнулась к темному силуэту в небе. Но удивляться некогда, нужно было лишь сосредоточить огненный поток на хвосте удаляющегося дирижабля. Я стрелял, потом ненадолго прервался, а затем выпустил остаток ленты.
— Еще патронов!
— Ничего не осталось, герр коммандант!
Это начиналось медленно, будто разгорался тусклый огонек на конце сигары. Накал стал ярче, как у бумажного фонарика, затем внезапно блестящее белое пламя вырвалось из-под хвоста дирижабля, задержавшись примерно на секунду, а потом побежало вдоль корпуса, царапая огненными пальцами его бока. Мы все молча, открыв рты, смотрели вверх, и тут нас объял ужасающе яркий белый свет. Нос дирижабля задрался в небо, и взметнулся огромный столб дыма и искр, заслоняя луну.
Лоскуты горящей ткани отделились и лениво парили, падая в море. Вскоре лишь визжащие двигатели удерживали большой пылающий остов в небе. Мы наблюдали, как один из моторов рухнул в море, горящий деревянный пропеллер еще вращался, когда его поглотили волны. Бела Месарош позже клялся, что видел человека в горящей одежде, прыгающего с кормы гондолы. Потом все закончилось: пылающая туша медленно опустилась в море и через несколько мгновений исчезла, оставив на волнах лишь парочку горящих масляных пятен. В целом, надо думать, это жуткое зрелище продолжалось не более двух минут. Мы по-прежнему стояли молча, пока Месарош не заговорил.
— Матерь божья, ну и зрелище! Вспышку наверное в Поле было видно!
— Месарош, - поинтересовался я, - где мы взяли эти зажигательные патроны? Подводные лодки комплектуются только стандартными боеприпасами. Я думал, только морская авиация получает трассирующие пули из-за их дороговизны.
— Ну да, герр коммандант... Так точно. Пока вы отсутствовали, я оставался в Каттаро и как-то вечерком, когда одна из летающих лодок свернула не в ту сторону и врезалась в склон горы, прогулялся к Обостнику. Я добрался до места крушения раньше команды спасателей из Кумбора. Нашел там эту ленту и решил, что она пригодится.
— А что насчет пилота и наблюдателя? Как они к этому отнеслись?
Он отвел взгляд.
— Они были не в том состоянии, чтобы возражать, герр коммандант.
Я заметил, как он сунул руку в карман, чтобы спрятать великолепные швейцарские часы на запястье, в которых щеголял уже пару месяцев.
— Понятно. Ладно, Месарош. Не могу сказать, что считаю обыскивание мертвецов в разбившемся аэроплане достойным занятием для габсбургского офицера, но на сей раз это спасло наши шеи.
— Рад стараться.
Примерно часам к двум ночи наши батареи и баллоны со сжатым воздухом были приведены в готовность, так что можно было подумать о возвращении домой. Мы уже собирались двинуться в путь, когда от Григоровича поступил доклад:
— Вижу судно, сорок пять градусов по правому борту!
Я схватил ночной бинокль. Да, на расстоянии около четырёх тысяч метров что-то двигалось в нашу сторону. Когда объект приблизился, я смог разглядеть, что это субмарина, идущая со скоростью примерно в десять узлов, и, очевидно, не подозревающая о нашем присутствии. Мы привели торпедные аппараты в боевую готовность. Я выжидал, наблюдая за подлодкой. Немецкий подводный минный заградитель не мог зайти так далеко на юг, кроме того, для него было уже слишком поздно. Нет, это наверняка итальянская лодка, вышедшая из Венеции, чтобы узнать, что случилось с дирижаблем.
Теперь загадочный корабль оказался примерно в тысяче метров от нас и развернулся под прямым углом к носу нашей лодки. Я понимал — что бы это ни было, корабль точно не немецкий и не австрийский. На приличном расстоянии, да ещё ночью, все субмарины очень похожи, однако у этой имелась длинная, низкая и ровная верхняя палуба с небольшой квадратной рубкой. Субмарина прошла бортом к нам, дважды мигнув навигационными огнями. Что ж, это решило дело — такой опознавательный сигнал у нас не значился.
