Василий Веденеев - Двести тысяч золотом
— А как же ваша племянница, настоящая Люй? — спросила Ольга.
— Я предупредил ее семью через надежного человека. Теперь они сумеют о себе позаботиться, а я дал слово Аллену и пойду с вами до конца. Думаю, бандиты потеряли наш след, когда мы сели в поезд, и вряд ли идут за нами. Мы проверим это, когда поднимемся в горы. Сверху равнина как на ладони. Понаблюдаем несколько часов и будем все знать точно.
— Любопытная ситуация, — задумчиво протянул капитан. — Полагаю, что оставлять тело на дороге не стоит. Положим его на обочину и завалим камнями, благо их тут в избытке. Потом — вперед. Вок прав: пока не заберемся на гору, ничего не выясним.
— На нас могут напасть? — тревожно переводя взгляд с Руднева на брата, спросила Ольга.
— Вряд ли, — сказал Юрий. — По крайней мере они подождут, пока мы не найдем золота. Если, конечно, бандиты все еще идут по следу.
— Кто предупрежден, тот не побежден, — вспомнил старую римскую пословицу Саша. — Но почему уважаемый Вок не велел подходить к умирающей, если болезнь для нас не опасна?
— У нее был кинжал, — просто ответил старик. — А вы не знали об этом. Что ей стоило напоследок угостить любого из вас ударом клинка?
Юрий и Вок перенесли тело лже-Люй в неглубокий кювет и завалили камнями.
— Готовить теперь придется тебе, — вытирая ладони пучком жесткой травы, предупредил сестру капитан. — Саша, бери котел и мешок. Пошли. На привале обсудим, как быть дальше…
Глава 13
Оставив у обочины пирамиду камней, под которой покоилось тело китаянки, маленький отряд тронулся в путь. Впереди — Вок с обезьянкой на плече, за ним Саша и Ольга, а позади, в арьергарде, Лобанов, взваливший на спину самые тяжелые мешки.
Старик уверенно вел на север потерявших за последние дни былой энтузиазм кладоискателей. Они все чаще и чаще сомневались в успехе их предприятия. Даже здесь, в пустынном краю, пораженном неизвестной черной болезнью и покинутом жителями, покоя им не было. Позади остались две могилы, впереди — полная неизвестность и долгий, тяжелый путь. В душу невольно начал закрадываться страх. Если по следу горстки смельчаков, решивших отправиться на поиски спрятанного в горах золота, действительно идут люди «Тайбо», то исход предприятия непредсказуем. Слишком свежи в памяти стычки и перестрелки с гангстерами в Шанхае, чтобы сохранять безмятежность. Да и внезапная, скоропостижная смерть китаянки заставляла тревожно прислушиваться к собственным ощущениям, выискивая возможные признаки болезни и, следовательно, неминуемого конца.
Если страшный незримый враг уже проник в тебя, разве спасут аспирин и хинин, бинты и риванол, заботливо уложенные Ольгой в старенький саквояж еще в том, цивилизованном мире, где по ночам горит электричество, течет из водопроводных кранов вода, ходят трамваи, звонят телефоны и мчатся по улицам автомобили? Там есть врачи и больницы, аптеки и лаборатории, кареты «скорой помощи», шприцы, лекарства. А здесь?..
Пыль, белесое от зноя небо, пропотевшая одежда, вода, которую нужно долго кипятить перед употреблением, но сколько ни кипяти, она все равно противно отдает болотом или глинистой землей. И никогда не знаешь, найдешь ли поблизости от стоянки ручей или источник. Приходится наполнять все фляги и тащить запас воды с собой, а напиться все равно нельзя, как бы ни мучила жажда, потому что оставшейся от завтрака кипяченой водой наполнена лишь одна фляга — чтобы каждому досталось по глотку, если в пути случится что-нибудь непредвиденное.
…Заброшенные деревни с полчищами голодных крыс, невозделанные поля, однообразный, унылый пейзаж предгорья, тревожные ночи и утомительные дневные переходы. Двое прошедших войну мужчин, вооруженных револьверами, три десятка патронов на два ствола, девушка и старик с обезьяной. Запас продовольствия, фляги, веревки, одеяла, котелки. Вокруг — на много верст — безлюдье. Впереди — горы, поиски клада и нелегкий обратный путь с тяжеленным золотом, если, конечно, удастся его найти. И возможно, сзади — идущие по следу гангстеры, которые тоже страстно мечтают завладеть кладом…
Здесь нет ни китайской, ни английской полиции, здесь законом являются кулак и меткая пуля, здесь никто не окажет тебе помощи, никто не защитит, кроме тебя самого. Бросить все, повернуть назад, вернуться к унизительному полунищенскому существованию в дешевенькой маленькой квартирке на троих и вечным поискам заработка? Вернуться к эмигрантскому бесправию, неуверенности в завтрашнем дне, откладыванию в копилку жалких, на желудке и одежде сэкономленных грошей? Вернуться к несбыточным мечтам о счастье, горьким слезам в подушку и бессонным ночам, обидам и поражениям, ожиданию бесприютной старости, чтобы в итоге обрести покой на кладбище для неимущих? Нет! Уж лучше на север, к горам, а там — будь что будет!..
Вечером Ольге стало плохо. Приготовив ужин, она поела вместе с мужчинами и собралась помыть посуду, как вдруг выронила миску и крепко обхватила себя руками за плечи, словно пытаясь согреться. Оглянувшись на звук зазвеневшей по камням жестянки, Саша увидел ее расширенные, какие-то отсутствующие глаза и встревоженно спросил:
— Что с тобой? Тебе дурно?
Девушка хотела ответить, но подбородок у нее задрожал, зубы начали громко выбивать дробь, худенькие плечи заходили, как в цыганской пляске, а тело, сопротивляясь приступу жуткого озноба, выгнулось наподобие лука. Испуганный Руднев вскочил и успел подхватить ее.
Подбежал Юрий, помог уложить сестру на расстеленное китайцем одеяло, прикоснулся губами к ее лбу:
— Вся горит, — обернулся он к Саше. — Укрой и неси чай, попробуем напоить.
По другую сторону больной на коленях стоял Вок. Взяв тонкую руку девушки, он нащупал пульс и начал считать его, полузакрыв глаза. Даже его любимая обезьянка притихла, не мешая хозяину. Наливая чай в кружку, Саша услышал, как Лобанов негромко сказал старику:
— Если она заразилась черной болезнью и умрет, я тебя убью.
— У нее нет черной болезни, — совершенно спокойно, как будто не слыша последних слов капитана, ответил китаец. — Ты напрасно гневаешься.
— Нет? Но что же тогда с ней? — подозрительно уставился на него Юрий. — Даже слова не может сказать.
Взяв из рук подоспевшего Руднева кружку, он поднес ее к губам сестры, но зубы Ольги были настолько плотно стиснуты, что не удалось влить ей в рот ни капли, а разжимать их Лобанов побоялся.
Решительно отстранив его, Вок припал ухом к груди девушки. Выпрямившись, он озабоченно сказал:
— Ей нужен белый доктор. Она не привыкла спать на земле. Плохо дышит, шибко простужена.
