Вальтер Скотт - Айвенго (с иллюстрациями)
Тут разговор прервался, так как неприятель решительно двинулся на приступ. Каждый из рыцарей отправился на свой пост в сопровождении тех немногих людей, которых удалось собрать для защиты замка, и стал в холодной решимости ждать грозившего им нападения.
Глава XXVIII
Бродячее отверженное племя
Таинственные знанья сохранило;
Они в пустынях, чащах и морях
Подспудные сокровища находят,
И в их руках полны волшебной силы
Обыкновенные цветы и травы.
«Еврей»Мы принуждены сделать небольшое отступление, чтобы сообщить читателю некоторые сведения,необходимые для понимания последующего рассказа. Впрочем, читатель и сам,конечно,догадался, что Ревекка упросила своего отца подобрать Айвенго, оставленного без помощи на арене, и увезти его в занимаемый Исааком дом на окраине города Ашби.
При других обстоятельствах ничего не стоило бы уговорить Исаака согласиться на это. От природы человек он был добрый и не способный забыть оказанные ему благодеяния. Но над ним тяготели вековые предрассудки его гонимого племени.
- Праведный Авраам!- воскликнул еврей.- Он хороший юноша, и у меня сердце болит,глядя, как кровь сочится сквозь его вышитую куртку и течёт по панцирю, который недёшево обошёлся… Но взять его к нам в дом… Подумай хорошенько, что ты говоришь! Ведь он христианин, а по нашему закону нам разрешается вступать в сношения с иноверцами и язычниками только по торговым делам.
- Не говори так,дорогой отец!- возразила Ревекка.- Правда, нам не следует участвовать в их играх и веселье, но когда язычник ранен и в несчастье, он становится братом еврея.
- Жаль,что я не знаю,что сказал бы на этот счёт раввин Иаков Бен-Тудель! - сказал Исаак.- Однако нельзя допустить, чтобы этот добрый юноша до смерти истёк кровью! Позови Сифа и Рейбена, пускай несут его в Ашби.
- Нет,- сказала Ревекка,- его надо положить на мои носилки, а я доеду на одной из верховых лошадей.
- Но тогда на тебя будут глазеть эти нечестивые псы!- прошептал Исаак, подозрительно оглядывая толпу рыцарей и оруженосцев.
Ревекка, занятая различными распоряжениями, уже не слушала его, но Исаак схватил её за рукав и вполголоса с ужасом сказал:
- Праведный Аарон! А что, если юноша не выживет? Если он умрёт под нашим кровом, нас обвинят в его смерти, и толпа разорвёт нас на части.
- Не умрёт он, батюшка,- отвечала Ревекка, осторожно высвободив свой рукав из пальцев отца.- Он останется жив,если мы подберём его, но если мы этого не сделаем,то поистине будем отвечать за его гибель перед богом и перед людьми.
- Ох,- молвил Исаак,- мне нестерпимо жалко глядеть на кровь, сочащуюся из его ран, будто каждая капля- золотая монета, уходящая из моего кошелька. И мне ли не знать,что праведная Мириам,дочь раввина Манассии из Византии, душа которого в раю,научила тебя искусству врачевания и ты отлично знаешь свойства зелий и силу эликсиров.А потому поступай как хочешь. Ты у меня хорошая девушка,ты мне ниспослана как благословение божие, как радостная песнь, и мне самому, и дому моему, и всему народу израильскому…
Однако опасения Исаака не были напрасны.Благородный и великодушный поступок Ревекки на обратном пути в Ашби привлёк к ней внимание хищного Бриана де Буагильбера. Храмовник дважды поворачивал коня, чтобы ещё и ещё раз полюбоваться на прекрасную еврейку, и мы уже видели, какое впечатление произвели на него её прелести, когда случай предал её во власть этого бессовестного развратника.
Ревекка, не теряя времени,проводила больного в дом, который временно занимал её отец, и собственными руками омыла и перевязала раны Айвенго. Юные читатели романов и баллад, вероятно, помнят, как часто в те, как говорится, тёмные времена женщины были знакомы с тайнами врачебной науки, и нередко случалось, что за ранеными рыцарями ухаживали красавицы, чьи взоры наносили сердцам воинов неизлечимые раны.
Но евреи, как мужчины, так и женщины, знали медицинскую науку во всех её разновидностях и практиковали с таким успехом, что в случаях тяжких ран или болезней тогдашние монархи и могущественные бароны нередко обращались за помощью к тому или другому мудрецу этого презираемого племени. Еврейские врачи нимало не теряли от того обстоятельства, что среди христиан существовало тогда убеждение, будто бы еврейские раввины имели глубокие познания в колдовстве и особенно в кабалистике, самое название которой произошло от таинственной науки израильских мудрецов. Раввины и не опровергали слухов о своих сношениях со сверхъестественными силами, потому что,с одной стороны,такая молва ничего не прибавляла(да и можно ли было что- либо ещё прибавить!) к той ненависти,которую питали к их национальности, но, с другой стороны, за это к ним относились с меньшим презрением. Еврейского чародея можно было ненавидеть не меньше, чем ростовщика из евреев, но нельзя было обходиться с ним так же презрительно. Впрочем, принимая во внимание некоторые изумительные случаи исцеления ими различных болезней (случаи, занесённые в летописи), можно предполагать, что евреи действительно обладали тайнами врачевания,которые передавали друг другу из рода в род, но тщательно скрывали их от христиан, среди которых жили, по весьма понятному духу обособленности, вытекавшему из их положения гонимой национальности.
Прекрасная Ревекка основательно обучалась всему, чему могли научить её соплеменники; её природные способности и сила её ума помогли ей всё это запомнить, привести в порядок и развить самостоятельным мышлением гораздо глубже того,чего можно было ожидать от юной особы её пола в том веке, когда она жила.Сведения по медицине и врачебному искусству она получила от пожилой женщины по имени Мириам, дочери одного из знаменитейших еврейских раввинов и докторов. Мириам любила Ревекку, как собственную дочь. Ходили слухи, что она передала Ревекке все тайные познания, которые получила от своего мудрого отца. Мириам стала жертвой суеверия и изуверства тех времён. Но её врачебные секреты перешли по наследству даровитой ученице.Ревекка,обладавшая не только красотой,но и обширными познаниями,пользовалась чрезвычайным уважением среди своего народа, её считали почти равной тем одарённым женщинам, о которых упоминается в священном писании. Сам отец её, отдавая невольную дань восхищения её талантам,что не мешало ему любить её безгранично, предоставлял ей несравненно большую свободу,чем было в обычае у евреев,и не только часто спрашивал у неё совета, но, как мы видели, подчас действовал, считаясь с её мнением больше, чем со своим собственным.
