Владимир Балязин - Дорогой богов
…Беньовский спал, широко раскинув руки, и ему не мешал ни едкий дым близких пожаров, ни крики сафирубаев, ни ружейные выстрелы. Он спал, а Ваня, взяв подзорную трубу, умостился на крыше одного из складов, внимательно следя за лесной опушкой, откуда могли прийти воины анима-роа. Однако на опушке никого не было видно. Оторвав трубу от глаз, Ваня взглянул в другую сторону, туда, где стоял фрегат, и вдруг заметил на горизонте какие-то черные точки. Прижав трубу к глазу, Ваня увидел целую флотилию лодок. Узкие и длинные, под косыми треугольными парусами, они мчались к берегу, пеня воду острыми форштевнями. Еще не понимая, что это за лодки, в предчувствии страшной, непоправимой беды, Ваня скатился по крыше склада, спрыгнул с четырехметровой высоты вниз и кинулся к Беньовскому. Морис спал во дворе склада, прямо на земле. Трое бессонных суток, волнения за судьбу товарищей свалили его с ног, и казалось, что теперь его ничто не сможет поднять. Но как только Ваня прикоснулся к его плечу, он мгновенно вскочил на ноги и быстро спросил:
— Что случилось?
Ваня молча показал в сторону моря. Беньовский схватил подзорную трубу. Его руки слегка дрожали не то от волнения, не то от усталости. Необычайно долго — так, по крайней мере, показалось всем стоявшим возле него — он молча смотрел на приближающуюся флотилию. Затем, опустив трубу, хрипло проговорил:
— Джон Плантен. Зана-малата!
Жак Говердэн увидел боевые дозоры сафирубаев на девятый день пути. Он свернул с тропы, по которой они шли и, спрятавшись в зарослях, подождал, пока мимо него не прошли все воины. Затем он вышел на тропу и, никем не замеченный, устремился дальше. По числу воинов, по их вооружению и по направлению движения Говердэн понял, что Махертомпа ведет сафирубаев к Луисбургу. Говердэн резко свернул на запад и на третий день сидел в доме Джона Плантена…
Так появились в заливе Мангаб лодки зана-малата, с косыми треугольными парусами…
ГЛАВА ШЕСТАЯ,
в которой мы посещаем крепость Августа в Доли~ не Волонтеров, узнаем о смене министров в Париже, о Великом совете вождей Мадагаскара и о решениях этого совета
В девяти милях от Луисбурга, в долине, спрятавшейся между высокими горами, поросшими густым лесом, Беньовский построил крепость Августа и лагерь для отдыха. Горы надежно прикрывали долину от холодных ветров и мокрых малярийных туманов. Спокойная, чистая река тихо текла у стен крепости, между лужайками, покрытыми цветами необычайной красоты. Две небольшие деревни располагались в долине неподалеку от крепости Августа. В них жило родственное бецимисаркам племя самбаривов, вождь которого приходился дальним родственником королю Хиави.
На новом месте колонисты вздохнули свободно. Воздух долины был свеж, вода в реке чиста и холодна, земля щедра плодами. Колонисты назвали место своего нового обитания Долиной Волонтеров.
В Долине Волонтеров было множество птиц: жаворонки и куропатки, райские мухоловки — цикетрики, кардиналовые птички — фуди и множество других больших и маленьких птиц и пташек, звонким и веселым свистом, пением и криками которых была наполнена долина и окрестные леса. И еще здесь водились бабочки. Порой казалось, что цветы с полян вдруг поднялись в воздух и летят яркой, веселой стаей через реку в сторону гор… Особенно красивыми были огромные синие бабочки — лулу. Самбаривы считали их добрыми духами долины и никогда не причиняли бабочкам зла.
После мучительной осени, проведенной в Луисбурге, жизнь в Долине Волонтеров показалась колонистам земным раем. Они быстро окрепли. Казалось, что многим из них великий бог малагасов — Занахари — вдохнул новую душу. После победы над сафирубаями и сакалавами Беньовский решительно и энергично принялся за дело. При помощи почти всех племен северо-восточной части Мадагаскара он прокладывал дороги, рыл осушительные каналы, строил дома, мосты и плотины, мирил поссорившихся между собой вождей, решал старые споры и твердой рукой подавлял межплеменные усобицы.
Иван Устюжанинов после сражения с сафирубаями и сакалавами снова поселился в доме учителя. Однако жить вместе с Беньовским ему довелось недолго. Редко когда приходилось Ване проводить неделю-другую подряд в крепости Августа. Чаще всего он уезжал или уплывал то в один, то в другой район огромного острова. Теперь уже Ваня, как незадолго до того Говердэн, мог бы рассказать немало интересного о Мадагаскаре. Ваня побывал и в разных местах Великих болот, и в душной безводной саванне, и на Высоком плато, и в песчаных дюнах западного побережья. И всюду, куда бы Ваня ни приезжал, малагасы знали имя Мориса Августа и были наслышаны о его делах. И всюду они оказывали Ване гостеприимство и были по отношению к нему дружелюбны и благожелательны.
Прошло уже четыре с половиной года с того дня, как из Чекавинской бухты ушел к неведомым землям галиот «Святой Петр». За это время Ваня из подростка превратился в юношу. Он сильно вырос, раздался в плечах, а когда началось строительство Луисбурга, юношеский пушок на его щеках и подбородке стал превращаться в мягкую курчавистую бородку. Соленые ветры Индийского океана, горячее солнце южного полушария, большие тяжелые переходы по лесам и болотам Мадагаскара, работа с топором и лопатой в руках, охота на кабанов, рыбная ловля и морские странствия сделали его сильным и выносливым, неприхотливым в еде, упорным в достижении цели. Четырехлетние странствия научили его азам кораблевождения и астрономии; общение с Говердэном и хомбиасами Мадагаскара привело к первому знакомству с медициной; живя в Макао, Ваня научился понимать по-португальски, длительный переход на фрегате «Дофин» и полтора года жизни на Иль-де-Франсе усовершенствовали его знания во французском языке; знал он и малагасские языки. Жизнь на Мадагаскаре дала ему и массу полезных житейских сведений. Чулошников научил его премудрости двойной итальянской бухгалтерии, ознакомил с основами коммерции. Но особенно много получил Ваня от своих друзей — зана-малата. В деревне Джона Плантена, где половина жителей говорила на английском языке, ему иногда доводилось жить по нескольку месяцев, и все это время проходило так, как будто он находился не в туземной деревне, а в Школе практических навыков и полезных сведений. В деревне Джона Плантена жизненный опыт европейцев и малагасов причудливо сплетался в один клубок. Здесь Ваня научился по-настоящему управляться с парусами, затаив дыхание часами прятаться в засаде, выжидая зверя. Здесь он научился с одного выстрела срезать на лету птицу и на расстоянии в двадцать шагов попадать ножом в прикрепленный к дереву лоскут материи размером с ладонь.
