Валерий Большаков - Магистр
– А вот мы попали однажды, – подхватил эстафету маркиз Риккардо Злой, – так попали! Составили как-то караван, пошли в Венецию. Бариум уже, помню, миновали, как вдруг, откуда ни возьмись, пираты! Причём с запада напали арабы, с востока – хорваты, а мы, значит, как орешки в клещах. Бог спас да жадность людская – хорваты, чтобы не делить добычу, набросились на арабов, а те – на хорватов! Так и порвали друг друга…
– Жадность и алчность – вот они, грехи смертные! – провозгласил Годехар, граф Флорентийский. – Помните, как мы Ламберта хватали? Кто тогда первым бросился в покои маркграфские, разжиться чем-нибудь подороже бронзы? Теодоро, по-моему… Ну да, он самый. Только Ламберта заперли, он – бегом в палаты, и давай шерстить повсюду. Всё, помню, знаменитый золотой поясок Ламберта отыскать хотел. Всё перевернул, а пояса не нашёл. Теодоро и жену Ламбертову раздеть велел, Гаительгриму, – та стоит, голая, а он всё рыщет, всё ругается. А я гляжу – у Гаительгримы из влагалища будто шнурочек высовывается красненький. Я подхожу к ней, берусь за тот шнурочек, тяну – и вот он, золотой пояс! Ха-ха-ха, ей-богу, ни одной повитухе такое не удавалось!
– Я бы хотел, – вскричал Фабио, князь Пьомбино, – чтобы и у моей жены почаще были такие роды!
– Га-га-га! – ответила знать.
Олег посмотрел на Елену, но та лишь улыбнулась – дескать, что с них взять, с варваров? Грубый народ. Дикий.
Король Гуго малость перепил вина, отчего стал жеманничать и вводить в свою речь витиеватые обороты.
– Мы тут посовещались, – промычал он, наклоняясь к Олегу и облизывая жирные губы, – и решили двигаться к Павии сушей. Я приглашаю вас в гости, благороднейший Олегарий. Хочу, знаете ли, отл… обл… от-бла-го-да-рить за гостеприимство и принять, как подобает королю. Возьмите с собою вашего князя, Евдокию… или Елену? В общем, её я тоже желал бы видеть среди приглашённых. И… и с полсотни ваших доблестных норманнов – думаю, полусотни хватит, дабы устеречь моё золото и уберечь вас самих от ненужных встреч. Не соблаговолите ли принять моё предложение, магистр?
– Соблаговолю, – улыбнулся Олег. – А лошади хоть найдутся? И коляска для Елены?
– Всё будет! – величаво заверил его Гуго. – Король я или не король?
Сухов привстал на колени и подполз к Инегельду, благодушно выслушивавшему всякую чушь от пьяненьких маркизов с баронами.
– Слышь, Клык? Король нас в Павию зовёт, только не морем. Ты как насчёт конной прогулки? Возьмёшь с собою полусотню…
– …Полусотню Тудора! – договорил князь.
– Можно и Тудора. А я тогда «чёртову дюжину» прихвачу…
– И меня, и меня! – забеспокоился Пончик, отрываясь от сочной пулярки.
– И тебя.
– А я Котяна возьму, – подала голос Мелиссина. – И булгар моих. Можно, ваше величество?
– Можно! – решительно кивнул Гуго, да так, что шея чуть не хрустнула. – Король я или не король?
– Ладно, – кивнул Инегельд. – Тогда что? Тогда ярлы пущай в Геную следуют. Слышь, Карл? Подождёшь нас в Генуе!
– Добро! – сказал Вилобородый с набитым ртом.
Сидевший неподалёку Либиар Лысый утвердительно наклонил голову, а Вуефаст Дорога, дурачась, изобразил нижайший поклон, принятый на приёмах у базилевса, отчего расплескал вино и развеселил товарищей.
– А не боится ли магистр, – проговорил Бозон Тосканский, – в наших понятиях – герцог, что полусотни норманнов маловато будет, чтобы сохранить и золото, и голову?
Сухов внимательно посмотрел на маркграфа. М-да. Вино не раздобрило Бозона, а прибавило агрессии и пьяной злости.
– Не боюсь, – спокойно ответил Олег. – Потому как на лодьях останутся еще шесть сотен, в ваших понятиях – шесть тысяч отборнейших воинов, поскольку любой варяг стоит десятерых. Если надо, они пройдут всю Италию вдоль или поперёк, чтобы только мне помочь. Пройдут, удобряя землю кровью врагов. Эти люди, маркграф, за последний месяц взяли приступом Амальфи, Неаполь и Рим.
– Рим?! – не поверил Бозон.
– Рим, – по-прежнему спокойно сказал Сухов.
– Это правда, маркграф, – подтвердила Мелиссина.
Тот лишь головою покачал, несколько обалдев, и тут же загорелся новой идеей.
– А пусть тогда покажут свои умения! – воскликнул он. – Пусть в поединке сойдутся лучшие воины – ваш и наш!
– Пусть! – пьяно рявкнул Гуго, уже мало что соображавший. – Король я или не король?..
– Ладно, – согласился Олег, подумав, что победа варяга на дуэли обезопасит его лишний раз – многие из местных забияк присмиреют. О вероятном поражении он даже не думал – победить руса, конечно, можно, но только не этим солидариям. Одержание победы над варягом – удел разве что викинга, светловолосого гиганта из края хладных синих фьордов и лесистых шхер. А уж эти южане… Они возьмут лишь числом, серой массой. Какие из них воины? Так, одно подобие. Смазка для меча.
Варяги, услыхав о странном вызове, запереглядывались – что это, дескать, за чудак выискался – сам для себя погибели ищет?
– Прошу учесть, – надменно сказал Бозон, – Бертуччо Пезаро сражается на двух мечах. Бертуччо!
В дальнем углу поляны поднялся с ковра рослый тосканец, узкобёдрый и широкоплечий, с маленькой головой на непомерно толстой шее, брутальный и жестокий тип – всё в нём дышало грубой силой. Знавал Олег подобных субъектов, знавал… Привычка легко выигрывать порождает в них иллюзию непобедимости, утверждает ни на чём не основанную самоуверенность, перерастающую в наглое доминирование. Но такие люди – не бойцы. Боец – это тот, кто борется, тот, кто, потерпев поражение, находит в себе волю подняться и продолжить битву, тот, кто уверен в своих возможностях, потому как точно знает их пределы. И тут главное не сила тела, а сила духа.
Бертуччо глумливо оскалился, демонстрируя белые зубы и обводя варягов взглядом жадным и нетерпеливым – выходи, мол, кто из вас дурнее, и дай мне с тобой разделаться!
Сухов отыскал глазами Пожирателя Смерти и позвал:
– Ивор!
Тот посмотрел в его сторону, перевёл взгляд на Пезаро – и легко встал, подхватывая оба своих меча.
– Давай, Ивор, – напутствовал друга Малютка Свен, – выпусти из этого говнюка всю вонь!
Пожиратель Смерти тонко улыбнулся и вышел на площадку, поросшую травой, что простиралась шагов на десять между коврами и платановой рощицей.
Бертуччо осмотрел Ивора удивлённо и хмуро, будто не понимая, для чего ему подсунули этого заморыша. Смеху ради, что ли? Он заворчал и качнул правым мечом.
– Врежь ему, Бертуччо! – завопил Бозон. – Врежь как следует!
– Бой до первой крови? – хладнокровно поинтересовался Олег.
– До смерти! – осклабился маркграф.
– Ладно, – пожал плечами Сухов и крикнул: – Ивор! Можешь его убить, если хочешь.
