Русские флибустьеры - Костюченко Евгений Николаевич ""
Дневную вахту Орлова отправили нести на бак, впередсмотрящим. На горизонте виднелись темные бугорки, чуть выступающие над светлой водой. То ли острова, то ли облака - неважно, потому что они все равно оставались слева по борту. «Паллада» сменила курс и сейчас, заметно сбросив скорость, шла строго на юг. Это не радовало Орлова, потому что он понимал - они идут мимо Кубы. Возможно, к Ямайке. А то и к Пуэрто-Рико. «К островам» - понятие растяжимое.
Он заметил на горизонте какие-то серые хлопья и поднес к глазам подзорную трубу.
- Вижу дым по левому борту!
- На руле! Зюйд-ост-тень-ост! - отозвался Кирилл из рубки.
Шхуна накренилась, поворачиваясь левым бортом к ветру. Орлов поднял воротник матросской брезентовой куртки, прикрывая лицо от брызг.
Дым на горизонте становился все более отчетливым. Он стелился над морем, а левее его темнела короткая полоска. Она казалась соринкой на бескрайнем лазурном поле. Но эта соринка скоро стала величиной со спичку, и в подзорную трубу Орлов мог разглядеть паровое судно, шедшее наперерез шхуне.
- Вижу пароход под американским флагом, - доложил он. - И еще какие-то флаги между мачтами висят, я в них не разбираюсь.
- Это сигнал такой, - отозвался Кирилл, поднимая бинокль.
Орлов вспомнил, что на пароходах вывешивались целые гирлянды разноцветных флажков. Каждый из них соответствовал какой-то букве, и таким образом составлялись целые фразы.
- Что они сообщают? - спросил он.
- Просят остановиться. Вежливо так просят. «Остановитесь, не то откроем огонь».
Орлов снова вгляделся в силуэт низкого парохода с высоко задранным носом и косой трубой.
- Какой огонь? Это гражданское судно.
- Мобилизованное, - сказал Кирилл. - Здесь сейчас много таких шатается. Боевые корабли воюют. А эти шастают туда-сюда. Вроде как блокаду держат. Петрович! Ложимся в дрейф!
Боцман откашлялся, покряхтел, поднимаясь на бак, и пробормотал:
- Опять болтаться? Вот уж плаванье так плаванье. Кому рассказать - засмеют.
- Нам спешить некуда, - ответил ему Кирилл, выходя из рубки.
Петрович разгладил бороду, выпятил грудь и гаркнул:
- Грот и фок на гитовы!
Орлов, продолжая следить за пароходом, услышал за спиной стрекотание лебедки. Заскрипели блоки, зашуршала грубая ткань, и в спину Орлову вдруг ударил ветер, от которого он до сих пор был укрыт за парусами.
- Виктор Гаврилович! - позвал Кирилл. - Господин Беренс! Выставляйте свою амуницию напоказ.
- Уже выставляю.
Орлов не справился с искушением и оглянулся, прервав наблюдение, - уж больно хотелось ему увидеть загадочного Виктора Гавриловича.
Беренс выглядел весьма невзрачно. Невысокий и седоватый, с аккуратной бородкой клинышком, да еще со своими круглыми очками он гораздо уместнее смотрелся бы за кафедрой университета, чем на палубе шхуны. Однако по этой шаткой палубе он двигался весьма уверенно, и не только двигался, а еще и устанавливал на борт какое-то мудреное приспособление, вроде удочки с лебедкой. С непостижимой ловкостью он вскочил на планширь и подцепил на крюк своей «удочки» не меньше дюжины стеклянных банок, а потом, плавно вертя маховик, опустил эту сверкающую гирлянду в морскую пучину.
Затем Виктор Гаврилович поднес к глазам бинокль, вгляделся в приближающийся пароход и произнес с нескрываем презрением:
- Вот же пехота! Кирилл Андреич, вы обратили внимание на их сигнал? Си-Ай-Ди!
- Наверно, у них других флажков не нашлось.
- А они не боятся, что их самих могут принять за флибустьеров? Суда, занятые в блокаде морских путей, обязаны особо тщательно соблюдать этикет. Во всяком случае, могли бы не грозиться, а просто предложить лечь в дрейф для досмотра. Экая беспардонность. Может, вывесим в ответ «Подай назад»?
Пароход приближался, пыхтя и отфыркиваясь. Над носовым ограждением торчал ствол пушки. Рядом сгрудились моряки в темной униформе и белых кургузых шляпках, с карабинами, нацеленными на шхуну. Среди них выделялась фигура в белом кителе. Видимо, то был командир. Он поднял рупор и прокричал, перекрывая рокот машины:
- Команду выстроить на палубе! Люки открыть! Подать трап для досмотровой группы!
Из-за кормы парохода показалась шлюпка с четверкой гребцов. Пятый стоял на носу, опираясь коленом о переднюю банку. Когда лодка подошла к борту шхуны, он взялся за штормтрап, но не стал сразу взбираться по нему, а сказал:
- Я - старшина Пирс, береговая охрана Соединенных Штатов. Разрешите подняться на борт?
Орлов подивился такой деликатности. Однако Кирилл, стоявший у борта, тоже ответил вполне приветливо, словно не замечая ни пушки, ни наведенных на него карабинов:
- Капитан Смит. Добро пожаловать на «Палладу».
Пирсу, седому и грузному, на вид было за пятьдесят, но через фальшборт он перемахнул легко, и они с Кириллом пожали руки.
- Давно не видел русского флага в этих водах. А было время, барки с хлебом из Одессы шли в Новый Орлеан один за другим.
- Да, было время, - согласился Кирилл. - Сейчас американцы не покупают хлеб, а сами его продают. Пройдемте в рубку, старшина. Кажется, вы обязаны заглянуть в судовой журнал.
- Пустое, - отмахнулся Пирс. - Я и так вижу, что вы не везете оружие испанцам. Что в трюмах? Не беглые негры?
- Только балласт.
Старшина присел над открытым люком и глянул вниз.
- Сказать по правде, капитан и не останавливал бы вас. Но у нас на борту важная шишка. Сенатор. Пятые сутки идем от Флориды и никого чужих не встретили. Он аж подскочил, когда вас увидел. Придем в Гуантанамо, небось, побежит на флагман, докладывать о своих подвигах. Я ему сразу сказал, что тут не может быть никакой контрабанды. Но ему охота покомандовать. А что за вымпел у вас на грот-мачте?
- Императорское Географическое общество. У нас научное судно.
- Да я вижу. - Старшина прошелся вдоль борта и остановился возле приспособления, установленного Беренсом. - Что это за хрень?
- Это самая научная хрень из всей хрени на этом судне, - гордо заявил Виктор Гаврилович, щеголяя безупречным матросским произношением. - Мы берем пробы воды с различных глубин. Измеряем температуру и плотность. И таким образом составляем карты морских течений.
- Полезное дело, - кивнул старшина. - Я бы дорого дал за такую карту. Особенно если б на ней были указаны течения между островами. Если надумаете идти к Ямайке, держите южнее, тогда вас никто больше не остановит. К Кубе идти не советую. Там сейчас теснота, не протолкнуться. Весь флот сгрудился у Сантьяго, да еще орава таких же, как этот китобой, мобилизованных. А там, где нет наших, можно напороться на испанские канонерки. Они попрятались на мелководье среди островов.
- У нас нейтральный флаг, - сказал Кирилл.
- Испанцы его могут не разглядеть. Так что держитесь южнее. Потом, когда кончится война, будете изучать течения вокруг островов. А сейчас не стоит рисковать.
- Спасибо, старшина.
- А разве война еще не кончилась? - спросил Беренс.
- Черт ее знает. Говорят, у испанцев не осталось ни одного боевого корабля. Говорят, в Сантьяго нет ни одного солдата, и наши комендоры долбят по гражданским. Говорят, у нас уже серьезные потери: не боевые, а из-за лихорадки и дизентерии. Если это называть войной, то она еще не кончилась. Черт его знает, что это за война. Но вы все же держитесь южнее.
Он еще раз пожал руку Кириллу и ловко спустился обратно в шлюпку.
Пароход коротко и сипло прогудел, забухтел машиной и пошел себе дальше.
- Дрейфуем до темноты, - сказал Кирилл. - Ночью выйдем на траверс Сьенфуэгоса, с рассветом пойдем к берегу.
- А если этот вернется? - спросил Петрович, провожая пароход недобрым взглядом.
- Ему незачем возвращаться. Ты же слышал: весь флот собран к Сантьяго-де-Куба.
- Тогда чего ради он тут оказался?
- Вы же слышали, Лука Петрович: везет сенатора к месту боевых действий, - сказал Беренс. - Сейчас каждый политик обязан отметиться на войне. Тяжкое бремя патриотизма.
