Джерри Старк - Пять писем к Сяо Хэ
В расстройстве чувств и мыслей я притащился в особняк господина Хоу — не мог оставаться в пустом доме наедине с собой. Нынче там собралось пестрое сборище. Прежде я бы не преминул блеснуть перед гостями остроумием и талантом. Сейчас же забился в дальний угол, за ширмы, сознавая — пройдет несколько седмиц, умрет и возродится луна, растает снег, эти люди вновь соберутся здесь. Будут пить вино, смотреть на танцовщиц и акробатов, шутить, сочинять стихи и плести изысканную сеть интриг. Но меня не будет среди них. Меня вообще не будет на земле. Останется только строчка в перечне дворцового персонала, да и ту спустя малое время вычеркнут, как вычеркивают неудавшуюся стихотворную строфу.
Из упоения смертоносной чашей горя меня вывело знакомое имя. Беседовали поблизости от меня, какие-то слова заглушала музыка и перезвон колокольчиков в руках плясуний. Незримые собеседники по ту стороны ширмы, расписанной утками-мандаринками и лотосами, вполголоса обсуждали Таящегося Дракона и военачальника Чэн Ляна — и я навострил уши.
Искусство подслушивать и слово в слово запоминать чужие разговоры, вне всякого сомнения, является для придворного важнейшим из умений. Я затаил дыхание, жадно впитывая сведения, как пересохшая в засуху земля принимает первые капли дождя. Судьба что, решила побаловать меня напоследок?
Собеседники обсуждали грядущую свадьбу принцессы Фэн и господина Ляна. Сходясь на том, что императору в небесной мудрости своей виднее, за кого отдавать любимую сестру, но ничего хорошего этот брак не сулит. Нынешняя близость Чэна к Небесному Семейству объясняется лишь тем, что военачальник Левого Крыла охотно поддерживает завоевательные планы императора Фэн-ди. А планы эти столь велики и грандиозны, что государство вполне может рухнуть под их тяжестью. Меньше всего Империи сейчас нужна война — с Пятью Княжествами, с народом Чу, с кочевниками, с жителями приморских городов-крепостей, неважно, с кем. Молодой император заблуждается, считая, что казна полна, а войска Правого и Левого Крыла рвутся в бой. Его заблуждения основаны на уверениях Чэн Ляна. Одаренного умением командовать, но неспособного жить мирными днями. Чэн Ляну нужны взятые крепости, побежденные враги и знамена покоренных государств, которые он широким жестом швырнет к ногам прекрасной госпожи Фэй. Не замечая родной страны, что будет разорена во имя его воинственных прихотей.
Вот драгоценнорожденный Цзян Лун это прекрасно понимает. Дракон взял на себя тяжкую и неблагодарную миссию — открыть императору глаза на истинное положение дел. Любой разумный человек должен пожелать ему успеха. Почтенный Цзян не зря заручился поддержкой таких людей, как вдовствующая императрица Сюэнь и многомудрый цзинши Фань Люй. Да, госпожа Сюэнь была всего лишь последней супругой Гао-ди, она не мать нынешнему императору и его сестре, но в мудрости и прозорливости прекрасной Серебристой Лисе не откажешь. Фэн-ди склонен прислушиваться к ее увещеваниям. Что касается Фань Люя… Тут и лишних слов не надо! Этот человек, проникший в букву и смысл законов, создал трактат о военном искусстве, и книгу в десять тысяч слов об управлении государством в мирные годы. Оба его творения уже сейчас отнесены к разряду классических. Цзинши Люй пока еще не сказал своего веского слова, он предпочитает держаться в стороне от хлопот и споров двора, но, когда он выскажется… Он непременно выскажется, ведь господин Цзян навещает обитель премудрого Люя через два дня на третий — согласитесь, это неспроста! Помяните мое слово, однажды эти трое объединятся и нанесут удар, от которого вояка Чэн Лян не сможет оправиться. Он будет вынужден смириться с гордыней и вложить меч в ножны. И ах, как было бы замечательно, если бы принцесса Фэй прозрела, согласившись одарить счастьем более достойного избранника! Цзинши уже староват для столь юной девы, но вот почтенный Лун… Они были бы такой прекрасной парой. Супруг любимой сестры императора наверняка займет пост ближнего советника, а то и правителя какой-нибудь процветающей области. И никакой войны, никаких расходов на содержание армии, никаких дополнительных налогов и очередного внеочередного призыва.
Услышанное вынудило меня на время оставить размышления о смерти. Новая война не сулит Империи ничего хорошего. Но, каким бы сторонником мира и рассудительности не был Цзян Лун, для меня он был и остается человеком, чье неудовольствие чревато для меня уймой неприятностей. Вот если бы…
«В трактатах по военному искусству говорится — вбивай клин между соседствующими подразделениями, разделяя союзников. Если бы мне удалось внести разлад между Драконом и его сторонниками, цзинши Фанем и госпожой Сюэнь. Сделать так, чтобы они отвернулись от него, но самому при этом остаться в живых. Да, я мечтаю о несбыточном, но права грезить у меня пока еще никто не отнимал. Меня уносит быстрой рекой, мне не на кого положиться, кроме как на собственный ум и догадливость. Умереть… умереть я всегда успею. Может, есть иные пути к спасению, кроме этого?»
Придя к такому решению, я высунулся из-за спасительных ширм, рассматривая гостей Хоу. Не сыщется ли среди них кого-нибудь, кто мог бы быть полезным для моего плана? Вот за тем столом, к примеру, собрался целый цветник прекрасных дам. Среди которых, словно вершина среди соплеменных гор, выделяется своим обликом и безупречным нарядом госпожа Муан — дама почтенных лет, весьма близкая к вдовствующей императрице. Вроде бы при жизни Гао-ди я не вызывал у этой особы сильной неприязни. При редких встречах она одаривала меня благосклонным кивком. Что скажет госпожа Муан теперь, если я отважусь подойти к ней и завязать разговор?
Письмо четвертое. Январь
Говорят, во вспыхнувшем на заре времен споре никак не определится победитель. Что сулит больше опасностей и угрозы человеческому бытию — сияющая полировкой холодная сталь или вырезанная из мягкой вишневой древесины кисточка для письма? Нанесенные на бумагу строчки порой разят куда вернее стрелы во мраке или острия, направленного прямо в сердце.
В эти дни, дорогая Сяо, я ощущал себя уличным плясуном на канате. Только подо мной расстилалась не восторженно гомонящая рыночная площадь, но жарко пылающая огнем бездна, и любое неверное движение грозило мучительной смертью.
Я пытался угодить и нашим, и вашим. Убеждал Таящегося Дракона в том, что я из шкуры вон лезу, исполняя его повеление, очернить военачальника Чэн Ляна в глазах принцессы Фэй. Ради этого я злоупотребил своей дружбой с господином Чэном, втянув его в несколько умеренных безумств с участием Лепестка Пиона и ее подружек из квартала цветов и ив. Громкого скандала не вышло, да он и не был моей целью. Просто непринужденная гулянка молодых людей в «Журавлином домике», заведении высокого ранга, отголоски которой дошли до очаровательных ушек госпожи Фэй. Как я разузнал, принцесса была весьма недовольна. Между нею и Чэн Ляном произошло сдержанное объяснение по поводу случившегося.
