Густав Эмар - Мексиканские ночи
— Лучшего сюрприза я и не мог ожидать!
— Да, совсем забыл сказать вам. Ваши слуги и ваш багаж уже два дня находятся в гасиенде.
— Как они туда попали?
— Я уведомил о вашем приезде хозяина гасиенды.
— Но вы никуда не отлучались!
— Ненадолго отлучился и этого оказалось вполне достаточно.
— Вы очень любезны, господин Оливье, и я искренне вам благодарен.
— Не стоит благодарности.
— Вы знаете владельца гасиенды?
— Дона Андреса де ля Круса? Очень хорошо знаю!
— Что он за человек?
— Человек, обладающий и умом, и сердцем. Делает людям много добра, особенно — беднякам.
— Это прекрасно!
— Но я не сказал вам, что у него много врагов.
— Врагов?
— Да. Все негодяи этой страны, а их здесь великое множество.
— А дочь его, донья Долорес?
— Очаровательное дитя шестнадцати лет. Доброты в ней еще больше, чем красоты. Невинная и чистая. Глаза голубые, как небо. Сущий ангел, посланный Богом на грешную землю.
— Надеюсь, вы будете сопровождать меня на гасиенду?
— Нет. Через несколько минут я вас покину.
— Надеюсь, ненадолго?
— Этого я вам не обещаю, граф.
Они хлестнули коней и вскоре стали приближаться к гасиенде.
Это была великолепная постройка времен испанского завоевания, полудворец, полукрепость, такие возводили испанцы на своих землях, чтобы защитить себя от нападений индейцев во времена восстаний.
Зубцы на крепостных стенах свидетельствовали о знатности владельца гасиенды: только дворяне имели право украшать стены зубцами.
В ослепительных лучах солнца сверкал купол часовни, видневшейся из-за стен.
По мере того как путники приближались к гасиенде, пейзаж становился все живописнее. То и дело попадались навстречу верховые погонщики с мулами, индейцы с тяжелой кладью за спиной, стада, перегоняемые на новые пастбища, монахи на мулах, женщины, дети.
Когда путники достигли подножия холма, где высилась гасиенда, Оливье остановил коня прямо у тропинки, ведущей к главному входу, и обратился к своему спутнику:
— Граф, мы достигли цели нашего путешествия, позвольте теперь попрощаться с вами!
— Но прежде пообещайте, что мы снова встретимся!
— Я не могу этого обещать, граф. Пожалуй, лучше нам больше не видеться.
— Почему вы так говорите?
— Поверьте, я не хотел вас обидеть. Причина не в вас. Протяните же мне руку и я пожму ее, прежде чем с вами расстаться.
— Вот вам моя рука! — с жаром воскликнул молодой человек.
— А теперь прощайте! Время не ждет. Я и так задержался.
Оливье натянул поводья и помчался во весь опор. Граф смотрел ему вслед, пока тот не исчез из виду.
— Поистине необычный человек! — прошептал он со вздохом. — Я должен его снова увидеть.
Граф слегка тронул шпорами коня и въехал на тропинку, которая привела его к главному входу на гасиенду.
Оливье сказал правду: графа ждали — у ворот стояли наготове слуги.
Молодой человек спешился и передал конюху своего коня.
Только было граф направился к входной двери, как навстречу ему выбежал дон Андрес, порывисто обнял и расцеловал, говоря:
— Хвала Богу! Наконец-то вы здесь! А мы уже забеспокоились.
Граф был в полной растерянности. Он никогда не видел дона Андреса, и столь горячий прием его удивил. Дон Андрес это заметил и, не желая оставлять гостя в неведении, стал объяснять:
— Я ваш родственник, дорогой граф, кузен. Не стесняйтесь, будьте как дома. Здесь все принадлежит вам.
Молодой человек смутился и попробовал возразить, но дон Андрес его прервал:
— Я старый безумец, болтаю и болтаю, совершенно забыв, что вы долго были в дороге и нуждаетесь в отдыхе. Пойдемте, я охотно провожу вас в ваши комнаты. Они давно ждут вас.
— Дорогой кузен, — сказал граф, — весьма тронут вашим вниманием, но не соблаговолите ли прежде представить меня кузине.
— Это не к спеху, дорогой граф, дочь моя сейчас в своих покоях. Поверьте, я лучше знаю, что вам нужно сейчас. Отдохните!
— Пожалуй, вы правы, — ответил граф. — Несколько часов отдыха мне сейчас не помешают.
— То-то! — весело ответил дон Андрес. — Впрочем, все юноши одинаковы, всегда хотят настоять на своем.
Хозяин повел гостя в комнаты, обставленные с большим вкусом. Сюда же перенесли багаж графа. Комнаты, хоть и не очень большие, были просторными и по тем временам комфортабельными. Спальня с уборной и ванной, кабинет, служивший одновременно и гостиной, прихожая и комната для прислуги.
Эти комнаты стояли особняком от всех остальных. Одна дверь вела в коридор, вторая — на общий двор, третья — в роскошный сад, не уступавший по величине самому лучшему парку.
Граф, совсем не знавший страны, и, как все иностранцы, имевшей о ней ложное представление, был поражен удобством отведенного ему помещения и изяществом убранства. Он горячо поблагодарил дона Андреса за заботу, признавшись, что не ожидал столь радушного приема.
Польщенный этим признанием, дон Андрес де ля Крус, потирая от удовольствия руки, удалился, предоставив кузену возможность отдохнуть, если ему заблагорассудится.
У графа, как вам известно, было двое слуг. Один находился в его покоях, и граф спросил, как они доехали и как были приняты на гасиенде.
Слуга, ровесник графа и его молочный брат, очень любил своего господина и всегда старался ему угодить. Он был хорошо сложен, крепок на вид, с симпатичным лицом, отличался храбростью и весьма ценным для слуги качеством: ничего не видел, не слышал, не болтал лишнего. Родом он был из Бискайи и звали его Рембо. Когда бы господин ни позвал его, днем или ночью, Рембо тотчас бежал на зов в своем неизменном черном сюртуке с золотыми пуговицами, черной жилетке, коротких черных панталонах, белых шелковых чулках и туфлях с бантами. Оставалось только напудрить волосы, и он походил бы на управляющего имением какой-нибудь знатной особы прошлого века.
Граф тоже был привязан к Рембо и во всем ему доверял.
Второй слуга графа, высокий малый лет двадцати, крепкий и коренастый, исполнял всю черную работу, и как огня боялся Рембо. Звали его Ланка Ибаррю. Он тоже был безгранично предан своему господину и оказывал ему всяческое почтение. Смелый и умный, он в то же время отличался обжорством и ленью.
Рембо рассказал господину, что ничего особенного с ними не случилось в дороге. Правда, какой-то неизвестный господин велел им отправиться прямо в дель Ареналь, не заезжая в Мексику, что они и сделали.
Выслушав слугу, граф отпустил его, растянулся на диване, но только раскрыл книгу, как его сморил сон.
Проснулся он часа в четыре, и тут же вошел Рембо, доложивший, что дон Андрес де ля Крус ждет гостя к обеду.
