Александр Дюма - Графиня де Шарни. Том 2
Г-н де Ромеф в качестве посланца Национального собрания, иными словами, особы священной, обязан был лично обеспечивать безопасность короля и сопровождающих его лиц.
Но, по правде говоря, г-н де Ромеф сам нуждался в том, чтобы его безопасность обеспечили: пронесся слух, будто он спустя рукава исполнял распоряжения Национального собрания, а вдобавок способствовал, если уж не действиями, то бездеятельностью, бегству одного из самых преданных королевских слуг, который, как утверждали, оставил их величеств, чтобы передать г-ну де Буйе их приказ поспешить на помощь.
В результате, стоило г-ну де Ромефу появиться в дверях, как толпа, славившая Бийо, которого она, похоже, склонна была признать своим единственным вождем, разразилась криками: «Аристократ!» и «Предатель!» перемежая их угрозами.
Король и его свита сели в кареты в том же порядке, в каком они спускались по лестнице.
Двое телохранителей заняли места на козлах.
Когда спускались по лестнице, г-н де Валори приблизился к королю.
— Государь, — обратился он, — мой друг и я просим ваше величество о милости.
— Какой, господа? — спросил король, недоумевая, какую милость он еще может оказать.
— Государь, поскольку мы более не имеем счастья служить вам как солдаты, просим позволения занять место вашей прислуги.
— Моей прислуги, господа? — воскликнул король. — Нет, это невозможно!
Г-н де Валори склонился в поклоне.
— Государь, — промолвил он, — в положении, в каком ныне находится ваше величество, мы считаем, что это место было бы почетным даже для принцев крови, не говоря уже о бедных дворянах вроде нас.
— Хорошо, господа, — со слезами на глазах произнес король, — оставайтесь и никогда больше не покидайте меня.
Вот так оба молодых человека заняли места на козлах в полном соответствии с надетыми ими ливреями и фальшивыми должностями скороходов.
Г-н де Шуазель закрыл дверцу кареты.
— Господа, — сказал король, — я положительно требую ехать в Монмеди.
Кучер, в Монмеди!
Но народ ответил единогласным громоподобным воплем, словно изданным десятикратно большим количеством людей:
— В Париж! В Париж!
Когда же на миг установилась тишина, Бийо саблей указал направление, куда ехать, и велел:
— Кучер, по Клермонской дороге!
Карета тронулась, исполняя его приказ.
— Беру вас всех в свидетели, что надо мной совершают насилие, — заявил Людовик XVI.
После чего несчастный король, исчерпав себя в этом напряжении воли, превосходившем его возможности, рухнул на сиденье между королевой и Мадам Елизаветой.
Карета катила по улице.
Минут через пять, когда карета не проехала еще я двух сотен шагов, сзади раздались громкие крики.
Королева первая выглянула из кареты — то ли потому, что она сидела с краю, то ли по причине своего характера.
Но в ту же секунду она поникла на сиденье, закрыв лицо руками.
— О, горе нам! — воскликнула она. — Там убивают господина де Шуазеля!
Король попытался встать, но королева и Мадам Елизавета ухватились за него, и он снова опустился на сиденье между ними. Впрочем, карета как раз завернула за угол, и уже нельзя было увидеть, что происходило там, всего в двух сотнях шагов.
А произошло вот что.
У дверей дома г-на Сосса гг. де Шуазель и де Дамас сели на коней, но выяснилось, что лошадь г-на де Ромефа, который, впрочем, приехал в почтовой карете, исчезла.
Гг. де Ромеф, де Флуарак и фельдфебель Фук пошли пешком в надежде попросить лошадей у гусар или драгун, ежели те, храня верность присяге, отдадут их, либо попросту забрать тех, что оставили хозяева, поскольку и гусары, и драгуны в большинстве своем побратались с народом и пили во здравие нации.
Не успели они сделать и полутора десятков шагов, как г-н де Шуазель, ехавший у дверцы кареты, заметил, что гг. де Ромефу, де Флуараку и Фуку грозит опасность раствориться, затеряться и вообще исчезнуть в толпе.
Он остановился на секунду, меж тем как карета поехала дальше, и, полагая, что из этих четырех человек, подвергающихся равной опасности, г-н де Ромеф по причине доверенной ему миссии является тем, кто может оказаться наиболее полезен королевскому семейству, крикнул своему слуге Джеймсу Бриссаку, шедшему в толпе:
— Мою вторую лошадь господину де Ромефу!
Едва он произнес эти слова, народ возмутился, зароптал и окружил его, крича:
— Это граф де Шуазель, один из тех, кто хотел похитить короля! Смерть аристократу! Смерть предателю!
Известно, с какой стремительностью во времена народных мятежей исполняются подобные угрозы.
Г-на де Шуазеля стащили с седла, швырнули на землю, и он оказался поглощен водоворотом, который именуется толпой и из которого чаще всего можно выйти только разорванным в клочья.
Но едва г-н де Шуазель упал, как к нему на помощь мгновенно бросились пять человек.
То были гг. де Флуарак, де Ромеф, де Дамас, фельдфебель Фук и слуга графа Джеймс Бриссак; у него отняли лошадь, которую он вел в поводу, поэтому руки у него оказались свободны, и он имел возможность помочь своему хозяину.
Началась чудовищная свалка, нечто наподобие тех схваток, которые вели народы древности, а в наши дни ведут арабы вокруг окровавленных тел своих раненых и убитых соплеменников.
К счастью, г-н де Шуазель, как это ни невероятно, был жив и даже не ранен, или, вернее, раны его, несмотря на опасное оружие, которым они были нанесены, оказались самыми ничтожными.
Какой-то кавалерист стволом своего мушкетона отбил удар, нацеленный в г-на де Шуазеля. Второй удар отразил Джеймс Бриссак палкой, которую он вырвал у одного из нападающих.
Палка переломилась, как тростинка, но удар был отражен и ранил всего-навсего лошадь г-на де Шуазеля.
И тут Фук догадался крикнуть:
— Драгуны, ко мне!
На крик прибежали несколько солдат и, устыдившись, что на их глазах убивают человека, который ими командовал, пробились к нему.
В ту же секунду вперед бросился г-н де Ромеф.
— Именем Национального собрания, уполномоченным которого я являюсь, и генерала Лафайета, пославшего меня сюда, — закричал он, — отведите этих господ в муниципалитет!
Слова «Национальное собрание., равно как фамилия генерала Лафайета, бывшего в ту пору на вершине популярности, произвели должное действие.
— В муниципалитет! В муниципалитет! — раздалось множество голосов.
Благонамеренным людям пришлось приложить усилия, и вот г-на де Шуазеля и его товарищей потащили к зданию мэрии.
Все это длилось более полутора часов, и в течение этих полутора часов не было минуты, чтобы не прозвучала угроза или не была произведена попытка убить пленников; стоило кольцу их защитников чуть расступиться, как в зазор тотчас же просовывалась сабля, вилы или коса.
