Понсон дю Террайль - Таинственное наследство
Голос Баккары прерывался от волнения.
Войдя к Баккара, сэр Вильямс начал с того, что выпытал у нее признание в том, что она влюблена в Фернана Роше, и, сообщив ей, что тот женится на Эрмине де Бопрео, предложил свои услуги, чтобы расстроить этот брак, и в несколько минут так овладел влюбленной Баккара, что та решилась, по его настоянию, принять к себе г. де Бопрео, приехавшего к ней, чтобы упросить ее продать ему ее сестру Вишню.
— Мое положение и богатство, — говорил начальник отделения, — позволяет мне сделать многое для женщины.
— Ну, любезнейший, — перебила его Баккара, выходя из своей аристократической роли, — вы, вероятно, не сорите миллионами, как ваш начальник Вилдье, который из—за меня разорился, или Леопольд Марлот, закуривший мне папироску своим последним тысячефранковым билетом.
— Вас обманули в справках обо мне.
На губах куртизанки появилась презрительная улыбка.
— У вас есть сестра, — продолжал смущенный Бопрео.
— Да, но вы напрасно теряете время, она вполне честная девушка, — проговорила Баккара и, взглянув на портьеру, за которой спрятался сэр Вильямс, увидела за ней бледное лицо баронета, который как будто говорил:
— Вы забываете мои приказания и слова и, вероятно, желаете женить Фернана?
— Я подумаю, сударь, — ответила она и сделала движение, что желает раскланяться с Бопрео.
— Ах! Будьте сострадательны, — начал начальник отделения.
Но Баккара встала и перебила его.
— Приходите завтра, — проговорила она отрывисто. Бопрео взялся за шляпу и тоже встал.
— Завтра? — спросил он.
— Да, — прошептала Баккара, опустив голову и выпроваживая старика.
После его ухода она осталась с глазу на глаз с сэром Вильямсом.
— О, какая мерзость! — прошептала она, — продать свою сестру? Никогда, никогда! Говорят, что у Баккара нет сердца, это правда, но своих кровных она любит. Никогда, никогда! — повторила она еще раз с особенной твердостью.
— Моя милая, — сказал холодно сэр Вильямс, — один Бопрео может только расстроить свадьбу своей дочери с Фернандом Роше, и вы напрасно обошлись с ним так сурово.
Этих слов было довольно, чтобы заставить молодую женщину ради своей любви решиться продать свою сестру.
В воскресенье, как мы уже знаем, Вишня собиралась ехать с Леоном за город.
Окончив свое платье, она оделась и, купив себе молока и булку, села за завтрак.
В это время к ней постучались.
— Войдите, — сказала она.
В комнату вошла бледная высокая девушка в черном платье.
— Ах, это вы, барышня! — проговорила почтительно Вишня, — как вы добры, что навестили меня. — И при этом она с любовью пожала худенькие ручки молодой девушки.
— Я давно не виделась с вами, и мне также захотелось принести вам свой новый адрес. Я живу теперь на улице Мелэ, № 11.
История той, которую Вишня принимала теперь с таким почтением и удовольствием, была очень проста и вместе с тем глубоко трогательна.
Ее звали Жанной Бальдер, она была дочерью полковника, убитого при осаде Константины. Оставшись после смерти своего отца без всяких средств, Жанна поселилась вместе со своей матерью и старой кухаркой в том же доме, где жили родители Вишни.
Это было в то время, когда Баккара бежала от своего семейства.
Жанне было тогда восемнадцать лет. Она была хороша той смелой, горделивой красотой, которая составляет исключительное достояние и отличие чистокровных аристократов.
Госпожа Бальдер скоро умерла, и Жанна осталась одинокой в мире, но чистой, как цветок, растущий на краю пропасти.
— Так вы переехали? — повторила свой вопрос Вишня.
— Да, мы с Гертрудой (так звали ее кухарку) нашли, что для нас теперь слишком дорого платить шестьсот франков. А я пришла к вам теперь, моя милая Вишенка, попросить об одном деле, — продолжала с благородною откровенностью Жанна.
— Я всегда к вашим услугам, барышня, располагайте мною.
Жанна слегка покраснела.
— Гертруда очень стара и почти не видит, — начала она тихим голосом, — она, бедная, выбивается из сил для улучшения моего существования. Так мне бы хотелось помочь ей, но для этого нужно денег.
— Возьмите у меня! — вскричала Вишня. — У меня есть в сохранной кассе двести франков.
— Нет, благодарю тебя, моя милая подруга, — ответила Жанна, — я не об этом хотела говорить. Мне нужна работа. Рекомендуй, пожалуйста, меня в какой—нибудь магазин, где бы я могла брать работу.
— Как! Барышня, вы хотите портить ваши прелестные ручки? Разве они созданы для работы?
— Труд так благороден, что его никогда не нужна стыдиться, — ответила Жанна, вздохнув.
— Я сделаю вот как, — предложила тогда Вишня, — в одном магазине вышиванья я очень дружна со старшей мастерицей. Я буду брать у нее работу для вас, вы отдавайте мне ее каждую неделю, а я буду относить ее вместе со своей работой, тем более это будет удобно потому, что наши магазины рядом. Согласны вы на это, барышня?
Жанна поцеловала Вишню и от всего сердца поблагодарила ее за это доброе предложение.
— У меня есть тоже до вас просьба, — добавила нерешительно молоденькая цветочница. — Вы не откажетесь пообедать вместе с нами? Вы не будете стыдиться нас?
— Стыдиться! — воскликнула тоном упрека Жанна. — О, конечно, нет!
— Ну, сегодня, например?
— Извольте, моя милочка, — согласилась Жанна и, поцеловав Вишню, отправилась домой.
После ее ухода Вишня проворно собралась и отправилась в Бурбонскую улицу к матери своего жениха.
Леон тоже не заставил себя долго ждать и явился аккуратно в пять часов.
— Я пригласил с собой одного приятеля, славный малый, зовут его Коляр, — прибавил он, когда Вишня сообщила ему, что Жанна согласилась также сопровождать их.
В эту минуту постучались в дверь, и вошел сам Котляр.
Помощник капитана Вильямса был одет с некоторой щеголеватостью самого дурного тона и с первого же взгляда не понравился молодой цветочнице.
Он раскланялся чересчур непринужденно, и это—то окончательно раздосадовало девушку.
— Любезный друг, — сказал Коляр, обращаясь к Леону, — я не могу обедать с вами. Сегодня я был осчастливлен приездом ко мне моего старикашки—отца, а потому я и пришел извиниться перед вами.
Вишня улыбнулась при этих словах. Коляр раскланялся еще раз и вышел. Пройдя несколько шагов, он сел в ожидавший его фиакр, в котором уже сидели два человека в блузах. Поместившись в фиакр, он крикнул кучеру:
— К Бельвильской заставе! — и, не торопясь, стал менять свой костюм, снимая с себя сюртук и надевая вместо него синюю блузу и фуражку.
В это же самое время Леон с матерью, Вишней и Жанной ехали в другом фиакре в Бельвиль, к ресторану под названием «Бургонские виноградники».
