Жозеф Рони-старший - Озеро Белых Лилий (Нимфея)
Сколько раз это зрелище очаровывало нас, сколько дивных часов мы провели, наблюдая, как с помощью столь примитивного музыкального инструмента эти музыканты возрождали древние легенды. Каким неизъяснимым блаженством веяло от игр, от всего образа жизни племени амфибий!
Я говорил уже об исключительной свободе их нравов. Обычно браки между ними длятся в течение лунного месяца. Время выбора совпадает с новолунием. Тогда юноши и девушки находят себе пару до следующего новолуния. Подобные нравы не вызывали никаких беспорядков, ибо сочетались с удивительной честностью. Мы не заметили ни ссор, ни драк между нашими хозяевами-мужчинами. Сделав выбор, каждый оставался ему верен до истечения лунного месяца, а затем – выбирал заново, на следующий период. Не запрещалось продлить свой союз, но такое встречалось редко. Чаще партнеры возвращались друг к другу несколько месяцев спустя. Дети некоторое время жили с матерью, но об их благополучии заботилась вся община.
Что же касается особого органа[7], благодаря которому люди-амфибии приспособились так долго оставаться под водой, то решительно я не мог найти ни малейшего его следа. Водяной Человек в состоянии нырнуть и не появляться на поверхности в течение более получаса. Если добавить, что скорость его передвижения под водой – тридцать-сорок пять километров в час, то, очевидно, он может соперничать даже с китами. В действительности он превосходит последних благодаря своему зрению, которое замечательно приспособлено к тому, чтобы видеть под водой. Об этом можно было догадаться уже при беглом осмотре его глаз: огромные, лишенные выпуклости зрачки так же хорошо приспособлены видеть под водой, как глаза сокола– видеть в воздухе. Невероятная ловкость движений также свидетельствовала о превосходно развитом у них органе зрения: они демонстрировали чудеса ловкости, выполняя совместные движения, рассчитывали с точностью до дюйма свои прыжки, которые в противном случае могли бы закончиться ужасным падением. Во время подводной охоты они могли различать мелких рыб на расстоянии в несколько сотен метров.
На суше Водяной Человек видит окружающее неотчетливо, как все дальнозоркие: плохо различает предметы вблизи, и наоборот, прекрасно видит вдаль.
Его слух тоже заметно отличается от нашего. Я говорил о музыке Людей Вод, прерываемой коммами[8], и об их странном произношении. Все это происходит потому, что, как мне кажется, их слух, зрение, да и весь организм приспособлены скорее к подводной, нежели наземной жизни. Известно, что под водой звук проходит в четыре раза быстрее, и в этом, по-видимому, главная причина отличия между высокоразвитым слухом амфибий в водной среде и обычным «земным» слухом. Мне могут возразить, что подлинное отличие состоит уже в том, что подводные существа, как правило, немы, и что слух стал развиваться лишь в разреженном воздухе. Я не стану здесь обсуждать эту проблему. Что же касается феномена Людей Вод, то на моей стороне научные опыты, которые выше любой теории. Замечу лишь следующее: однажды возникнув, слух мог измениться под влиянием среды, которая прежде препятствовала его возникновению. Таким образом, если чересчур плотная среда и могла бы противодействовать зарождению органа слуха, то это отнюдь не доказывает, что уже существующий орган не сможет развиваться, если животное снова будет вынуждено жить в плотной атмосфере. Да и сам факт, что слух зародился на земле в разреженной атмосфере, совсем не опровергает то, что он мог зародиться по-иному: просто для этого понадобилось бы еще несколько миллионов лет. И, наконец, самое главное – современные научные гипотезы, в том числе объясняющие феномен происхождения слуха, к сожалению, не более убедительны, чем прежние. Так, например, гипотеза (кстати, весьма ценная), авторы которой считали широкое распространение рептилий в палеозойскую эру следствием наличия большого количества углекислоты; известно, что в настоящее время этот факт объясняется иначе – повышением давления и избытком кислорода в воздухе.
Нападение
Однажды утром мы с Сабиной беззаботно плыли по озеру. Как и прежде, в этой неторопливой прогулке нас сопровождал наш друг. Он то уплывал вперед, то неожиданно прыжками возвращался обратно и какое-то время снова толкал наш плот. Мы сделали привал на чудесном островке в тени густых ясеней. Белые лилии нежились в темных листьях. Между тонкими стеблями водорослей поднимали свои головки скромные лютики. Отливающий легкой белизной стрелолист тянулся навстречу своему едва заметному отражению – так ранним утром отражаются в воде облака. Целые стаи рыб внезапно всплывали на поверхность, неудержимые в своем движении. Все живое прославляло наступление дня. В дрожании теней, в складках ряби, в покачивании тростника чудился звон колоколов, отсчитывающих мгновения.
Теплая, нежная ласка ощущалась в невесомой обнаженности пыльцы, в цветке, пробившемся из недр земли ради встречи с другим цветком. Водная стихия, плодовитая прародительница жизни на земле, являла все новые чудеса своего неиссякаемого могущества.
Взгляд Сабины был пронизан озерной свежестью, полон трепетного сияния. Взволнованный, я не сводил с нее глаз. Влюбленным всегда кажется, будто они в райских кущах!
Помню, как солнечный луч, пробившись сквозь листву, заиграл у нее в волосах. Сабина стояла, опустив глаза. Возле нее упал сучок, блестящая букашка ползла по воротнику ее платья. Казалось, все озеро, каждый лист, каждый лепесток дышали счастьем. Я обнял Сабину, мы были во власти нежного, пугавшего нас чувства.
– Навеки! – прошептал я.
Но тут же в смущении отстранился. Мы не решались оказать друг другу ни слова. Сладостное искушение витало в воздухе. Чуть слышно шелестела листва, щебетал неподалеку воробей, шуршали под ногами жуки – во всех этих звуках мне чудилось что-то потустороннее… Какой-то шум вывел нас из оцепенения. Он раздался слева, у острова, поросшего тополями: там появилось около тридцати человек. Вскоре, выйдя из озера, к ним еще присоединились и другие.
– Люди Вод, – сказал я.
– Но посмотри, они не такие, как наши друзья! Действительно, пришельцы выглядели гораздо темнее, их кожа была темно-синего цвета. Сабина в испуге прижалась ко мне:
– Давай лучше вернемся!
– Я тоже так думаю.
Только я собрался отвязать плот, как вдруг вода вокруг сильно забурлила, плот закачался на волнах, и рядом с островком из воды показалось человек шесть. Как и у наших друзей, у них были непривычно круглые глаза, почти лишенные склеры, со слегка вдавленными внутрь зрачками. Но цветом кожи и волосами они сильно отличались от первых, к тому же их поведение было совсем непонятным.
