Вальдемар Лысяк - Шахматист
Он прервался, чтобы снова выпить, на сей раз пунша. Он говорил слишком много, но ему приходилось говорить, чтобы расшевелить воображение собеседников.
— …Это и была мысль, с которой я начал. Мысль, не чуждая всем тем, кто сталкивался с «Турком». Всякий думал: Невозможно! Но когда фон Кемпелен открывал дверки в ящике стола и показывал внутренности фигуры, а после закрывал их, заводил механизм и мусульманин начинал играть, все лишались каких-либо сомнений.
— Несложно догадаться, что человек входил внутрь ящика после того, как дверцы закрывались, через отверстие в полу или стене, — заметил Батхерст.
— Если бы все было так, Генрих, тайну давно бы раскрыли, поскольку это слишком просто. Вот только ящик всегда стоял на приличном расстоянии от стен и передвигался на роликах, отделявших его от пола. Я ознакомился с двумя описаниями, английским и немецким[34], в которых имеется достаточно подробностей, позволяющих делать выводы, даже не видя произведение фон Кемпелена собственными глазами. Я даже считаю, что непосредственный контакт с автоматом действует оглупляюще, поскольку увлеченные глаза доминируют над рассудком, что нам не грозит при чтении. Изучая упомянутые сообщения, я встретил несколько фрагментов, которые лишь усилили мои сомнения. Почему, например, фон Кемпелен охотнее всего открывал многочисленные дверцы в ящике поочередно, всякий раз закрывая предварительно открытые? А если даже и открывал их все одновременно, то в этом случае закрыта была фигура. Почему, после открытия всех дверок не везде можно было видеть навылет? Почему приближаться к ящику можно было только перед игрой? Во время игры «Турок» все время стоял за барьером, отделавшим его от толпы. Почему фон Кемпелен во время игры, время от времени, открывал задние дверцы? Для того, чтобы завести механизм, как сам утверждал, или же для того, чтобы запустить немного свежего воздуха? Зачем он предупреждал партнеров своего «Шахматиста», чтобы те ставили фигуры точно в центре полей! Таких вопросов мне пришло в голову намного больше, но мне не хотелось бы разводить дискуссии. Во всяком случае, господа, я пришел к выводу, что всякий раз внутри должен был прятаться отличный шахматист, а поскольку фон Кемпелен выступал с собственным изделием чуть ли не двадцать лет, шахматистов должно было быть несколько, причем, выдающихся, которые сотрудничали с хозяином и должны были знать секрет устройства. В марте этого года я приказал д'Антрагю пойти по этому следу. И нам повезло. Через два месяца д'Антрагю нашел одного из них в Карлсбаде с помощью Гимеля, агента роялистов, в настоящее время исполняющего функции их представителя в Альтоне[35]. Мои предположения подтвердились; внутри сундука всегда находился живой шахматист! Во время представления внутренних деталей он передвигался на небольшой дощечке с роликами, в то самое место, которое в тот момент было закрыто дверцами, если же открывали все дверцы одновременно, он прятался в корпус фигуры «Турка».
Батхерст, который уже давно присматривался к лежащей на столе гравюре, снова перебил Кэстлри вопросом:
— Но как это было возможно? Все выглядит так, что и кошка не поместилась бы у него внутри, все туловище заполнено валиками, пружинами, рычагами.
— Большая часть этой машинерии сделана из картона, и ее можно частично складывать. В этом, как раз, и заключается гений фон Кемпелена. Плотность элементов затрудняет сомневающимся более тщательно просмотреть внутреннее пространство, которое, после того, как механизм будет сложен, становится практически пустым и оставляет шахматисту свободу движений. Игрой он управляет, вставляя свою левую руку в левую руку «Турка». А ориентироваться в ситуации на шахматной доске ему помогает система магнитов и линеек. Вот вам и вся тайна[36].
Все погрузились в молчание. Кэстлри, уставший от длинной лекции, Батхерст и Персеваль — поставленные в неловкое положение раскрытием тайны, и теперь размышлявшие, каким образом Кэстлри собирается этим секретом воспользоваться. Молчание прервал Персеваль:
— Милорд, прежде чем вы перейдете к разъяснению подробностей своего плана, я хотел бы узнать, знают ли эти два человека: Гимель и найденный им шахматист, что мы собираемся похитить Бонапарта?
— Нет. Гимелю известно лишь то, что мы желаем воспользоваться автоматом для какой-то большой игры. Он будет первым человеком, с которым свяжется командир оперативной группы после высадки на континенте. Зная актуальную ситуацию, Гимель даст нашим людям указания, которые исправят уже не действительные предположения. У шахматиста, которого д'Антрагю уже перебросил в Берлин, и с которым Гимель остается в контакте, имеется всего лишь одно задание: организовать игру с корсиканцем.
— Бонапарт должен будет играть с мусульманином? (Батхерст)
— Этого исключить нельзя. Наполеон — заядлый шахматист, играл довольно часто, даже в кабаках[37]. Он и сейчас частенько играет со своими приближенными. Про автомат фон Кемпелена он должен был слышать и наверняка знает, что тот находится в королевском дворце в Берлине.
Персеваль, который, выручая хозяина, подошел к камину, чтобы поправить горящие поленья, в этот момент спросил:
— Вы сказали, милорд, что игры Бонапарта с «Турком» избежать нельзя, из чего я делаю вывод, что было бы лучше, если бы он сыграл с ним не в Берлине. Почему?
— Было бы намного удобнее, если бы нам удалось его опередить, захватить эту игрушку, вывезти и представить уже в месте, избранном нами. Только мы уже опоздали. Французы вступят в Берлин через несколько дней, мы не успеем. К счастью, нам удалось пристроить во дворец, на должность смотрителя, того самого сотрудника фон Кемпелена, о котором я уже упоминал. Старичок поможет французам, если Бонапарт пожелает сыграть, запустить «Турка», но проследит, чтобы тайна не раскрылась.
— А что с фон Кемпеленом? (Батхерст)
— Он умер пару лет назад. Вернемся к делу: если французы найдут автомат, старичок обратится к ним, и они, несомненно, воспользуются его помощью. Он им представится механиком, который может «оживить» машину. Но если Бонапарт каким-то чудом раскрыл секрет работы «Шахматиста» фон Кемпелена, весь наш план пойдет коту под хвост.
— Если для реализации данного плана будет необходим этот самый «Турок», операция может провалиться и по другой причине, — заметил Батхерст. — Достаточно будет, чтобы Наполеон влюбился в эту игрушку и пожелал отослать ее в Париж в качестве своего военного трофея.
— Это как раз я предусмотрел, — ответил на это Кэстлри. — Тогда наш старичок объявит себя владельцем автомата. А Бонапарт стариков не грабит.
