Ефим Лехерзак - Москва-Лондон
в лицо шальными глазами.
— Ах, встаньте, капитан! Неужели вам еще не надоело корчить из себя шута? — сумрачно отрезала Вирджиния, тем не менее заметно порозовев. — Между прочим, вы до сих пор так и не назвали своего имени.
— Капитан Роджер Белч к вашим услугам, леди… милорд…
— Белч? — насмешливо удивилась Вирджиния. — Но это, разумеется, ваша корабельная кличка?
— Увы, так звали и всех моих предков. «Отрыжка»! Дурацкая фамилия… вы правы…
— А по-моему, — безжалостно усмехнулась леди капитан, — люди не слишком-то ошиблись, дав ее вам…
— О, миледи, в ваших руках я отрыгался бы только золотом и бриллиантами!
— Эге, а это уже ответ настоящего мужчины и джентльмена! — удовле-
творенно заметил сэр Джон. — Но, черт возьми, мы до сих пор держим мистера Белча в столь неприглядном виде да еще в этом каменном гробу!
Пройдемте со мною, капитан. Вас приведут в божеский вид и проводят в столовую. Надеюсь, вы не откажетесь отужинать с нами?
— О, благодарю вас, милорд адмирал! Вы очень добры ко мне. Признаться, я дьявольски голоден и способен проглотить сейчас собаку!
— Ну, до этого, я думаю, все же не дойдет! — засмеялся сэр Джон. — Мои повара превосходно знают свое дело, смею вас заверить. Я полагаю, не помешает вам и согреться как следует. А там и потолкуем о том,
о сем…
— Истинная правда, милорд адмирал. Недаром говорится, что от хорошей выпивки и кот заговорит. Но скажите, милорд адмирал, вы всех своих пленников встречаете подобным образом?
— О нет, дорогой Белч! — снова засмеялся Килигрю. — Только людей моего лучшего друга сэра Томаса Грешема. Всех остальных мои ребята предпочитают отправлять на дно морское, а не в столовую своего хозяина.
— Значит, я родился в рубашке, черт возьми! — с радостной улыбкой заявил Белч.
— Да, это так, — вздохнула Вирджиния. — Но очень жаль, что за вашей спиной стоит сам сэр Томас Грешем… право, мне очень жаль…
— Джин, детка, ты сегодня не слишком-то приветлива с нашим гостем!
— Он твой гость, отец.
— Ну ладно, ладно, душа моя, не будем ссориться из-за пустяков. Ступай и займись ужином. Через час, я думаю, мистер Белч будет готов, и мы сядем за стол. Вы не обижайтесь на мою дочь, капитан. Она все еще не
в своей тарелке, да и сегодняшний день никак не назовешь удачным. Впрочем, мы, мужчины и джентльмены, всегда должны прощать невинные слабости наших милых дам. Однако что же мы стоим? Прошу
за мною, капитан…
Глава V
Сэр Джон Килигрю, около пятидесяти лет от роду, высокий и широкий в кости, но весьма сухощавый человек с привлекательными чертами продолговатого лица, пышными темно-русыми усами, бородкой клинышком и красивой вьющейся шевелюрой, некоронованный, но подлинный хозяин всего юго-запада Англии, один из наиболее могущественных и богатых магнатов страны, — о, сэр Джон Килигрю не без гордости считал себя пиратом в шестом поколении. Все остальные виды человеческой деятельности он презрительно называл «пустым времяпрепровождением от рождения до смерти»
и только клану людей военных, в числе которых были и его сыновья, он делал некоторое снисхождение, называя их только бездельниками и дармоедами…
Пиратскому ремеслу в семействе Килигрю учили основательно, серьезно и без авантюрных экспериментов, ибо воспитание молодого поколения — дело куда более сложное и многотрудное, чем организация его появления на свет божий. Поэтому «профессорами» здесь были не только отцы и деды, но зачастую матери и бабушки. Мужчины передавали детям свои пиратские гены и накопленный опыт, а женщины вскармливали их молоком особой пиратской выделки. В результате получались пираты самой высокой пробы…
Уже с пятнадцати лет Джон Килигрю самостоятельно зарабатывал себе на хлеб, как любил он рассказывать друзьям и близким у камина с бокалом крепкого вина. Хотя его достойная матушка всегда была уверена в том, что свой первый корабль Джон взял на абордаж еще будучи у нее чреве… Впрочем, его бабушка думала о своей дочери то же самое…
В молодости Килигрю грабил и убивал всех без разбора, поскольку его захватывал сам процесс пленения людей, безмерная, бесконтрольная власть и божественное право творить собственный суд над чужими жизнями (в этом, в сущности, и состоит особая притягательная сила пиратского ремесла), а уж потом стремление к быстрому и сказочному обогащению. С годами, однако, он взялся за коренную реорганизацию семейного «предприятия» и довел его до того совершенства, в котором оно находилось и сейчас. Теперь сам сэр Джон лишь изредка, раз в месяц, а то и реже, выходил в море под своим вымпелом, чтобы «поразмяться», да и то недалеко от берегов Англии, всего на несколько дней и в сопровождении пары-тройки кораблей. Все остальное время он посвящал общему руководству делом и поискам новых рынков сбыта плодов неустанных трудов своей флотилии.
Впрочем, этим же успешно и азартно занималась и леди Беатриса Килигрю. Она не брала на абордаж купеческие корабли и не вспарывала животы их командам и хозяевам, зато была совершенно незаменимым и неутомимым помощником своего супруга по сбыту всего того, что ежедневно свозилось в их бездонные, явные и тайные склады. Главными ее покупателями были аристократы и разбогатевшие сквайры, королевский двор
и оптовые скупщики краденого, производители сукна и оружия, торговцы пряностями и хозяева публичных домов, модные портные и сапожники, ювелиры и очаровательные любовницы сильных мира сего — в общем, все те, у кого были деньги, много денег, гораздо больше, чем стоили все их прихоти и потребности. Леди Беатриса объездила всю Англию многие десятки раз, ее бесчисленные агенты, словно тараканы, заползали во все дома, тщательно и достоверно изучая финансовые возможности их хозяев. На редкость деятельная женщина, кипучая натура, она всегда была в дороге и в работе, так что у сэра Джона были все основания подтрунивать над нею, разглаживая свои роскошные красавцы усы:
— Послушай, Бесс, когда только ты успеваешь зачинать и рожать наших детей? Кстати, сколько ты их уже состряпала, дорогая моя?..
— О, с таким помощником, как ты, мой дорогой муженек, боюсь, мне придется рожать лет до ста! — смеялась леди Беатриса.
Мисс Вирджиния Килигрю была единственной дочерью и самой любимой из всех детей сэра Джона Килигрю. «Она у меня сильный, мужественный и волевой человек, — с нескрываемой гордостью говорил о ней отец, — настоящий пират, каких мало найдется сегодня в Англии. Моя работа, черт подери!» Совсем недавно, когда Вирджиния вернулась домой из королев-
