Луиджи Мотта - Сборник "Красный оазис"
Ограбленному контрабандисту Мукдару-эль-Гамма и его сыну Мизре посчастливилось: они благополучно добрались до арабо-турецкого лагеря и были радушно приняты командовавшим соединенными войсками этого района турецким генералом Османом-пашою.
Узнав о грабеже, произведенном шейхом Каждаром, Осман вспылил не на шутку: он ценил услуги, которые оказывал ему смелый контрабандист, столько раз из-за доставки оружия из Египта рисковавший собственною жизнью.
— Да, вот как поступают арабские шейхи! — кричал вне себя Осман-паша. — Изволь тут бороться с итальянцами! Одни тянут к итальянцам и готовы хоть сейчас присягнуть им на верность, другие разбойничают и грабят верных турецкому знамени людей. Все рушится, все падает… Наше дело, кажется, проиграно безнадежно…
Немного успокоившись, паша обратился к гостям со словами:
— Дело с Каждаром я улажу! Наказать его я не могу: он может из-за обиды сейчас же перейти на сторону руми…[3] Но плату свою вы получите полностью: наши друзья-немцы щедро снабжают нас деньгами для борьбы с проклятыми руми… Но и вы, друзья, должны оказать мне посильную помощь в одном очень для меня важном деле. Вы ведь ближайшие родственники шейха Изы-эль-Магри?
— Я его двоюродный брат, — поторопился заявить контрабандист.
— Иза пользуется большою популярностью. На его стороне многие поселки. Население этих поселков все перейдет к итальянцам, если Иза перейдет в их лагерь. Я мог бы арестовать Изу, который питает симпатии к завоевателям, но это может привести к потере нескольких племен. Поэтому Изу надо удержать во что бы то ни стало у вас — но не силою, а уговорами. Я и то пустил в ход одно достаточно рискованное средство: приказал верным агентам похитить дочь Изы, Марику. Она в моих руках…
— Марика в твоих руках? — вскочил, сверкая глазами, Мизра.
— Да. Что с тобою? Успокойся! Я не намерен причинять зла девушке. Просто она играет роль заложницы. Ее плен обеспечивает верность ее отца. Из-за похищенной девушки колеблющиеся племена не отпадут… Держа в своих руках Марику, я могу воздействовать на Изу: он за освобождение дочери согласится дать клятву верности. Это все, что мне надо… Но нужны еще посредники для переговоров с упрямцем. Вы, как родственники, можете отправиться к Изе и убедить его, что в его же расчетах примкнуть к нам.
— А что я получу за это? — заинтересовался старый контрабандист.
Осман бросил на него гневный взгляд, но потом улыбнулся.
— Я уже гарантировал тебе, о друг, платеж за привезенный тобою товар. Кроме того, не хочешь ли еще вот что: у Изы — красавица дочь. У тебя — молодец сын. Мы уговорим Изу отдать Марику в жены твоему сыну. Иза сказочно богат…
— Аллах! О Аллах! — закричал вне себя Мизра. — Отец, я душу готовь отдать за обладание этою девушкою.
— Вот еще — нашел добро! — ворчал Мукдар. — Похожа не на мусульманку, а на кяфирку. Ходить с открытым лицом. Показывается мужчинам.
— Я запру ее в свой гарем! — пылко проговорил Мизра. — Я никому не позволю глядеть на нее, мою ясную звездочку, мою газель…
А Осман засмеялся, потом сказал:
— Ну ладно! Вы — мои гости. Отдохните у меня, потом вы можете отправиться к вашим родственникам. Заявите Изе, что Марика в моих руках, но что как только он даст клятву — я верну ее ему. А теперь идите, отдыхайте. Да будет мир с вами!
— И с тобою, о паша!
Гости ушли. Паша остался в одиночестве и углубился в рассмотрение каких-то чертежей и писем, недавно доставленных тайными гонцами из Стамбула. Но прошло не больше четверти часа, и у входа в палатку поднялся шум: кто-то добивался доступа к паше.
— Кто там? Что за шум? — нетерпеливо осведомился паша.
— Это я, повелитель. Твой верный слуга, Али-бен-Али! — послышался голос. — Меня не допускают видеть лицо твое, о паша!
— Мне некогда. Приди позже.
— Но у меня важнейшие новости, о паша!
Осман отдал приказ впустить сенуссиста, и тот ворвался в палатку.
— О эфенди! — кричал он. — Какие новости, какие новости! Я взял в плен целый батальон итальянских солдат и трех генералов.
— Где же они? — улыбнулся паша. — Покажи мне их.
— Но они, паша, так испугались, что все убежали от меня, как овца убегает от овчарки. Но одного итальянского офицера я все-таки поймал, связал ему руки и ноги и донес почти до твоего лагеря… это очень важный офицер. Он сам мне сказал, что он — родной брат короля руми…
— Тащи его сюда!
— Но… но его похитил шайтан. Право же, его похитил сам шайтан. У меня есть свидетели: шайтан прилетел, забрал офицера, лежавшего в пещере, посадил его к себе на загорбок и… и унес его!
Осман рассердился.
— И у тебя хватает наглости отнимать у меня время болтовней о подобном вздоре?! — сказал он, хмурясь. — Смотри, в лагере имеются курбаши. Я прикажу отсчитать тебе сотню ударов по спине…
— Не торопись, эфенди, — остановил его Али. — Твои курбаши всегда успеют отсчитать кому-нибудь сто или двести. Только не мне… Мне ты сам должен отсчитать сто золотых монет: я отдам тебе в руки и этого итальянского офицера — он дедушка короля руми… И еще двух офицеров, которые только с перепугу перед лицом моим перерядились в простых солдат. И… и еще — твою же пленницу, Марику, дочь отступника Изы, и самого Изу…
— Марику? Изу? — недоумевал паша.
— Да, да. Я недавно, несколько часов назад, видел их всех. Убежавшие от меня итальянские генералы пробрались к отступнику Изе, и этот колдун по воздуху перенес их из своей усадьбы в стены марабута на границе оазиса Рамла.
— Шайтан! Там я прятал Марику, — вскричал паша.
— Да, там ты прятал пленницу. Но они нашли и освободили ее. Они перебили стражу, охранявшую марабут, и перебили многих бедуинов, пытавшихся схватить их. Я не знал, где они находятся. Но ночью проник в усадьбу Изы — и там не нашел ни души. Отправился к марабуту — а там все поле усеяно трупами бедуинов, убитых этими собаками… Я подкрался к самым стенам марабута и видел: Марика сидела рядом с этим итальянским генералом, который…
— Который приходится бабушкою китайскому императору? — засмеялся паша, но сейчас же нахмурился. — Вижу, — сказал он, — медлить не приходится… Пойди, скажи моему адъютанту, что я приказал дать тебе сто турецких солдат под начальством бимбаши. Отправляйся с ними и… приведи мне засевших там людей. Или… или принеси мне их тела. Живыми или мертвыми, но они должны быть моими!
Али-бен-Али поторопился исполнить поручение и исчез. Осман-паша уселся проглядывать секретные документы, но едва углубился в это занятие, как вскочил и хлопнул себя по голове.
