Валерио Манфреди - Последний легион
—Я знаю, что ты презираешь меня, — заговорил Одоакр. — Варвары, так нас называете вы, римляне, как будто вы сами лучше нас. Вы же насквозь порочны, вы продажны! Мне пришлось убить твоего мужа, потому что ничего другого он не заслуживал. Он предал меня, отказавшись от данного им слова. Я убил его в назидание, как пример другим, чтобы каждый понял — не надо обманывать Одоакра, это не останется безнаказанным! Это именно пример, чтобы любой и каждый, где угодно, понял урок и испугался его! И не воображай, что ты можешь рассчитывать на своего родича Павла; мои войска уже окружили и разбили его отряды. Но я уже по горло сыт всей этой кровью! Я вовсе не намерен причинять страдания всей этой стране. Наоборот, я хочу, чтобы она возродилась; чтобы ожили искусства, чтобы начались работы на полях, чтобы лавки ломились от товаров. Эта земля заслуживает куда большего, чем Флавий Орест и его сын-император. Эта земля достойна настоящего правителя, который сможет управлять ею, защищать ее, как муж направляет и защищает свою жену. И именно я стану таким правителем, а ты будешь моей королевой.
До этого момента Флавия оставалась безмолвной и неподвижной. Но тут она не выдержала, и ее голос разрезал воздух, как лезвие ножа:
— Ты сам не понимаешь, что говоришь. Я происхожу от тех, кто век от века сражался с такими, как ты, кто загонял вас назад в леса, где вы жили, словно бездушные твари… впрочем, вы именно таковы и есть. Меня тошнит от твоей вони, от твоего невежества, от твоей дикости. Я ненавижу звук твоего голоса, твой уродливый язык, похожий на собачий лай, а не на человеческую речь. Мне омерзительна твоя кожа, не выносящая солнечных лучей, мне отвратительны твои соломенные волосы, твои усы, всегда грязные и облепленные остатками пищи. Ты желаешь заключить брачный союз? Ты мечтаешь о пылких чувствах? Убей меня прямо сейчас, моя жизнь теперь — ничто для меня. Но я никогда не стану твоей женой!
Одоакр стиснул зубы. Слова женщины били его, словно хлыст, раня и унижая. Он понимал, что ему нечего ждать от Флавии, кроме насмешек, и все равно испытывал безграничное восхищение… то самое, что охватило его, когда он был совсем еще молодым человеком и стал солдатом имперской армии, оно ничуть не угасло с годами, осталось прежним… Да, это было восхищение древними городами, их форумами и базиликами, их колоннами и монументами, улицами и портами, их акведуками и арками, их торжественными письменами на бронзе, банями и домами… Их виллы были так прекрасны, что казались жилищами богов, а вовсе не обычных людей. Империя была единственным местом на земле, где стоило жить.
Одоакр посмотрел на Флавию и нашел ее еще более желанной, чем когда-либо прежде, даже более желанной, чем в тот день, когда он увидел ее впервые, — ей тогда было всего двадцать лет и она выходила замуж за Флавия Ореста. Тогда она показалась ему необычайно далекой, и такой же чарующей и недоступной, как звезда в небе, та самая, на которую он подолгу смотрел в детстве, высунувшись из крытой повозки своих родителей-кочевников, катившей под ночным небом посреди бескрайней равнины. А теперь Флавия полностью зависела от его милости, и он мог взять ее, когда ему вздумается, хотя бы прямо сейчас, — но он желал не этого и не сию минуту.
—Ты будешь делать все, что я тебе прикажу, — сказал он. — Если, конечно, хочешь спасти своего сына. Если не хочешь, чтобы его убили на твоих глазах. А теперь, поди прочь.
Вошли стражи и отвели Флавию в западное крыло дворца.
Услышав за дверью мужские голоса, Амброзин прильнул к замочной скважине. И тут же позвал Ромула
— Поди-ка сюда, посмотри, — сказал он. — Там твоя мать.
Предостерегающим жестом прижав к губам указательный палец, Амброзин шагнул в сторону, чтобы мальчик мог заглянуть в скважину.
Небольшая процессия быстро миновала то ограниченное пространство, которое можно было увидеть сквозь маленькое отверстие, но Амброзин прижал ухо к двери и подсчитывал шаги, пока не услышал звяканье: открылась и была заперта какая-то дверь неподалеку.
—Двадцать четыре. Комната твоей матери — в двадцати четырех шагах от нашей, и, возможно, по другой стороне коридора. Наверное, там женская половина Пару лет назад я бывал тут, да и твоя мать тоже хорошо знает этот дворец. Это может нам пригодиться.
Ромул кивнул, давая понять, что следит за рассуждениями своего воспитателя, хотя и не понимал, к чему тот клонит; впрочем, ему показалось, что он догадывается, о чем речь. Но ведь дверь их собственной комнаты была заперта снаружи на засов, да еще рядом с ней стоял воин с мечом и топором. Разве у него есть шанс снова увидеть мать?
Мальчик лег на кровать, слишком измученный и страшными переживаниями, и просто физически. Природа взяла свое, и вскоре Ромул погрузился в глубокий сон. Амброзин укрыл его одеялом, осторожно погладил мальчика по голове и тоже лег, надеясь хоть немного отдохнуть. Он убавил огонь в фонаре, но не стал гасить его вовсе, уверенный в том, что темнота сразу же пробудит образы и картины, от которых он, пожалуй, не сумеет защититься. А ему хотелось оставаться бдительным в эту ночь, наполненную мстительными тенями.
Амброзин не мог бы сказать, сколько времени прошло, прежде чем до его слуха донесся некий непонятный звук, за которым последовал глухой удар. Ромул крепко спал и явно ничего не слышал; он лежал точно в той самой позе, в какой заснул. Амброзин встал, и тут же услышал другой шум: на этот раз резкое металлическое звяканье, прямо за дверью их комнаты. Воспитатель встряхнул мальчика:
— Просыпайся, быстро! Кто-то стоит у нашей двери.
Ромул открыл глаза — и не сразу понял, где он находится. Но, окинув взглядом тюрьму, он все вспомнил, и его лицо слегка скривилось от душевной боли. В этот момент дверь со скрипом распахнулась и в проеме показался какой-то человек, закутанный в плащ с капюшоном. Амброзин, увидел меч в руке незнакомца, инстинктивно шагнул вперед, чтобы прикрыть мальчика, но человек тут же открыл свое лицо.
— Быстро, уходим, — сказал он. — Я римский солдат. Легион Nova Invicta. Я пришел, чтобы спасти императора. Ну же! Нам нельзя терять время.
—Да, но как я… — начало было Амброзин. — Некогда. Я поклялся спасти его, а не тебя.
— Но я тебя никогда не видел. Я не знаю, кто ты такой…
— Меня зовут Аврелий, и я только что убил вашего стража. — Он повернулся и втащил в комнату труп.
—Я не уйду без моей матери, — тут же сказал Ромул.
—Тогда пошевеливайся, ради всех великих богов, — бросил Аврелий. — Где она?
—Дальше по коридору, — ответил Амброзин. И тут же, видя, что сопротивляться легионеру нет смысла, добавил: — Более того, я знаю, как отсюда выбраться. Там дальше переход, который ведет на женскую галерею в имперской базилике.
