Георг Борн - Дон Карлос. Том 1
Дон Мануэль хорошо знал, что он может нравиться. К тому же он был смелым наездником, честно служил и был самым ловким в Мадриде бойцом. Это он уже не раз доказал на бесчисленных дуэлях и поединках.
Число его знакомых было очень велико, но друзей — только двое: бригадир Жиль-и-Германос и молодой патер знатного происхождения, патер Антонио.
Дон Мануэль, как мы уже сказали, снова повернулся к своему лакею, только что вручившему ему записочку, которую дон Албукерке, не распечатывая, положил в карман. Повернулся же дон Мануэль потому, что увидел — друзья ждут его в дежурном зале.
— Диего, — сказал он, — у меня еще одно поручение для тебя.
— Что прикажете, дон Албукерке?
— Я хочу отослать письмо, но ты знаешь, что письма иногда теряются.
Диего улыбнулся:
— Я не простак, дон Павиа, и сумею быть осторожным.
— Мне известно. Ты знаешь дворец графа Кортециллы?
— Я несколько раз ходил к патеру Антонио.
— Отдай ему это письмо, — сказал дон Мануэль, вынув записочку из кармана и отдавая ее слуге.
— В собственные руки? — спросил Диего.
— Ему лично, а никак не лакею! Если же патера нет дома, то попроси, чтобы тебя проводили к благородной донье.
Диего посмотрел на своего господина, и ясно было, что он вполне понял, что от него требуется.
— Значит, благородной донье я могу отдать его? — спросил он.
— Да, да. Но только ей самой, не графу!
— Позвольте, — вдруг заметил Диего, подержав письмо перед фонарем и прочитав на нем адрес, — это же то письмо, которое я только что вам передал.
— О Боже! — воскликнул дон Мануэль, недовольный своей оплошностью. — Это было бы страшное недоразумение!
Он взял письмо у слуги, продолжавшего потихоньку улыбаться, и подал ему другое, без всякой надписи.
— Ступай скорее, Диего.
— Ответ нужен, дон Албукерке?
— Нет, но не забудь, что я сказал тебе: письмо не должно попасть в чужие руки.
Диего поклонился, надел шляпу, которую все время держал в руках, побежал через двор, а дон Мануэль снова поднялся по широким мраморным ступеням и вошел в большую стеклянную дверь.
— А, вот и он, наш благородный дон Мануэль! — воскликнул бригадир Жиль-и-Германос. Его круглое, красное лицо осветилось приятной улыбкой, и он дружески протянул вошедшему обе руки. — Наконец-то! Верно, ходил опять под чьими-нибудь окнами или был на свидании…
— Ты все шутишь, Жиль, — возразил Мануэль. — Но я от души рад видеть вас обоих; тебя, мой дорогой бригадир, и тебя, патер Антонио, ученый и философ, хоть ты и не признаешься в том. Мне уже давно хотелось побыть с вами.
— Да, да, — рассмеялся Жиль. — Наш благородный дон десять раз пообещает прийти и лишь один раз придет.
— Сегодня я был дежурным.
— По службе или по любви?
— Ты, я вижу, в очень хорошем расположении духа, — отвечал Мануэль. — По службе. И дело весьма важное: дон Карлос появился в Мадриде.
— Как? Дон Карлос! — воскликнул Жиль, вскочив со своего стула, на который он только что уселся.
Патер Антонио тоже проявил некоторое изумление.
— Между нами говоря, сегодня рано утром я получил приказ поставить караулы у всех ворот, но птичка, кажется, вылетела раньше, ибо я только что получил донесения, что за весь день никого не обнаружено.
— Однако с его стороны это смелая штука.
— Да, это на него похоже, и я этому верю, — заметил Антонио. — Не верю только, что его можно поймать. У него слишком много друзей и слишком много средств.
— Кстати, патер Антонио, — заметил Мануэль, — у вас во дворце тоже происходит что-то таинственное.
— Почему ты так думаешь? — спросил Антонио.
— Нет, я не думаю, просто я видел, — отвечал Мануэль, — вчера вечером, когда возвращался с Прадо и уже стемнело…
— Ты оказался там из-за молодой графини, к которой с некоторых пор неравнодушен? — перебил Жиль своего товарища. — Одобряю твой вкус.
— Я просто проходил мимо дворца графа Кортециллы по пути домой и тут увидел двух закутанных людей, которые, подозрительно оглядываясь, быстро шли к дворцу.
— Уж не дон Карлос ли это был со своим братом Альфонсом?
— Нет, это были не они, я уверен, но, во всяком случае, это были замечательные фигуры, — продолжал дон Павиа. — На них были запыленные ботфорты, одинаковые плащи и шляпы, а лица сильно заросли бородой.
— Так это были просто какие-нибудь управляющие, — спокойно заметил Антонио, — прибывшие доложить о чем-то графу. Действительно, такие люди иногда бывают у него.
— Не знаю, — задумчиво проговорил дон Павиа. — Только они произвели на меня странное впечатление. Я уверен, Антонио, ты, если и знаешь, все равно не проговоришься, но мне сдается, что Кортецилла втайне помогает дону Карлосу.
— Не думаю, — воскликнул Жиль. — Скорей, мне кажется, человек этот, владеющий сказочными богатствами, имеет какие-нибудь дела на севере, и его частые путешествия вовсе не так бесцельны. Я думаю, что он стоит во главе какого-нибудь тайного общества или какой-нибудь тайной партии…
Антонио улыбнулся, но это была холодная улыбка, и он сказал только:
—Я вижу, что вы знаете гораздо больше моего, я ничего такого не замечал. Все любят строить догадки насчет графа.
— Это потому, что он так уединенно живет и так ужасно богат, — сказал Жиль. — И потому, что графиня Инес хорошая партия. Клянусь, она с каждым днем становится прекраснее, и мадридские дамы вполне могут ей позавидовать.
— Право, я думаю, уж не влюблен ли наш общин друг бригадир Жиль-и-Германос! —воскликнул Мануэль шутя. —Прежде он смеялся над теми, кто впадал в это сумасшествие, прежде он уверял, что оружие заменяет солдату невесту и что он скорее захочет изведать глубину какого-нибудь сосуда с вином, нежели глубину прекрасного женского взора, но теперь, кажется, произошла внезапная перемена…
— Не беспокойся, друг мой, — улыбаясь, отвечал Жиль, — я тебе не соперник. Но что скажет молодая герцогиня Медина, жена старого герцога Федро, узнав, что Мануэль изменил ей?
— Я всегда был к ней внимателен, и только.
— Дело в том, как на это посмотреть. Во всяком случае, старик-герцог смотрит на это иначе, чем ты.
— Старому человеку жениться на молодой донье всегда опасно, — заметил патер Антонио.
— Ну да, поэтому-то вы и вовсе не женитесь, чтобы с вами этого не случилось, — смеялся Жиль. — Однако герцогу должно было быть известно, что прежде, чем стать его женой, донья Бланка Мария де ла Ниевес имела не одну любовную интригу. Если бы мне за ее записочки, которые получал Мануэль, назначили годовой доход, я бы давно стал миллионером.
— Я об этих письмах ничего не знаю, — сказал Мануэль.
