Джайлс Кристиан - Кровавый глаз
— Кстати, а где Вульфверд? Этот краснолицый мешок прячется с самого утра.
Эльхстан пожал тощими плечами и погрозил мне пальцем.
— Знаю, Вульфверд — слуга Бога, — сказал я. — Мне следует относиться к нему с надлежащим уважением, даже несмотря на то что он не помочится на меня, если я буду объят огнем.
Вдруг испуганно вскрикнул ребенок. Мы оба резко обернулись.
— Они просто играют, — со смехом промолвил я.
Великан-скандинав с огненно-рыжими волосами зарычал как медведь, пугая трех ребятишек, облепивших его. Один забрался ему на спину, а двое уселись на руках.
— Вини, иди сюда, — с тревогой окликнула мать.
Тотчас же все трое слезли с норвежца, который продолжал улыбаться.
— Они совсем не похожи на дьяволов, Эльхстан, — сказал я.
Старик изогнул брови.
«Не далее как сегодня утром ты думал иначе, — красноречиво говорили эти волосатые гусеницы. — К нам пришли кровожадные язычники. Лучше держаться от них подальше».
Но я не хотел делать этого.
* * *Гриффин подождал, когда солнце окажется на западе, и лишь тогда направил гонца предупредить Эдгара, нашего магистрата, о том, что к побережью пристали чужестранцы. Это означало, что нужно собрать с них налог.
Сигурд согласился провести ночь на берегу, распивая хмельной мед с мужчинами Эбботсенда. Корабли скандинавов были вытащены на берег и не могли выйти в море до следующего прилива. Сигурд рисковал нарваться на неприятность и заплатить магистрату за единственную ночь, проведенную на земле Уэссекса.
По деревне быстро распространилось известие о том, что с наступлением темноты мужчины должны собраться в старой ратуше. Пока же я наблюдал за тем, как язычники складывали нераспроданные товары в сундуки и кожаные мешки. Мне даже показалось, что сейчас им не терпелось приступить к празднику так же сильно, как утром хотелось продать свои товары.
— Озрик, тебе лучше присоединиться к нам, — окликнул меня охотник, несущий пару свернутых толстых оленьих шкур.
Арсбайтер следовал по пятам хозяина.
— Ты будешь нужен, чтобы разбираться в бормотании язычников. Как ты их понимаешь, парень?
— Сам не знаю, Гриффин. Я никак не могу этого объяснить.
Он пожал плечами и сказал:
— Ладно, увидимся вечером. — Охотник усмехнулся и потряс янтарным ожерельем, которое болталось у него на запястье. — Когда моя Бургильда увидит вот это, она не станет возражать против того, что я всю ночь буду пьянствовать с этими дьяволами! По крайней мере, я на это надеюсь.
Собака с сомнением посмотрела на хозяина.
— Быть может, тебе следовало купить ей еще брошь и оленьи рога, — сказал я, сдерживая улыбку. — А то и серебряную заколку.
Гриффин нахмурился, посмотрел на свое приобретение, затем снова на меня, развернулся и направился к себе домой. Арсбайтер последовал за ним.
Глава вторая
Люди набились в старую ратушу так же плотно, как форель в корзину из ивовых прутьев. Было очень шумно, в воздухе стоял смрад, однако язычники и христиане ладили между собой гораздо лучше, чем можно было предположить. Даже Вульфверд был здесь, хотя я и не видел, чтобы он разговаривал с кем-либо из скандинавов. Священник сидел на высоком табурете, пил мед и теребил висящий на шее деревянный крест, словно тот мог защитить от зла, окружившего его со всех сторон. Время от времени Вульфверд подозрительно глядел в потолок, будто опасался, что старые балки перекрытий, не выдержав громких песен и криков, обрушатся вниз и раздавят всех нас.
Этот зал принадлежал лорду Свефреду, но он уже шесть лет покоился в земле, а сыновей после себя не оставил. Теперь в одном углу в темноте громоздились прессы для сыра, маслобойни и пустые бочки, а остальное пространство использовалось для общих сборищ, торговли и частных встреч. Ратушу посещали все и вся, но никто не видел необходимости тратиться на ее содержание. Сквозь утрамбованный земляной пол кое-где уже пробивались сорняки. Полога, который мог бы защитить от холода, на входе не было, сырой плетень наполовину сгнил.
Однако в эту ночь в зале бурлила жизнь. Я вспомнил легенду о Беовульфе. Гауты — именно так называли себя его соплеменники — угощались в большом зале за столами, сбитыми гвоздями, сделанными из драгоценных металлов. На стенах сверкали шитые золотом гобелены. Доблестные воины наслаждались пиршеством. Быть может, это помещение в ратуше тоже когда-то знавало лучшие дни? Вот сейчас эти гордые воины-язычники, приплывшие из-за холодного серого моря, напоминали старым, покрытым копотью балкам о былых торжественных трапезах.
Мужчины Эбботсенда не хотели, чтобы их женщины находились в обществе скандинавов, упившихся хмельным медом, поэтому гостей обносили полными бурдюками их сыновья, наполнявшие чаши и подававшие куски мяса двух свиней, зажаренных на очаге. Сигурд купил свиней у мясника Ойрика. Я жадно смотрел на шипящее сало, капающее в огонь, вдыхал восхитительный аппетитный аромат, смешанный со зловонием гнилой древесины, сырой земли и человеческого пота.
Люди, говорящие на разных языках, кипятились, когда их не понимали, и начинали чуть ли не кричать, полагая, что это поможет. Другие смеялись над ними. Шумное пиршество продолжалось глубоко за полночь. Я едва поспевал помогать подвыпившим гостям, наполняя смыслом чужие, незнакомые слова. Потом селяне принесли меховые шкуры, подушки и солому, и пьяные стали укладываться спать. Поскольку у зала не было хозяина, язычники не видели причин оставить оружие снаружи. Они сидели и лежали вдоль стен, положив рядом свои круглые щиты, мечи и копья.
— Мне еще никогда не приходилось видеть столько кольчуг, — заплетающимся языком пробормотал Гриффин.
Было уже поздно. Несмотря на то что дома жителей Эбботсенда находились совсем рядом, они тоже укладывались спать прямо здесь. Кое-кто уже громко храпел. Мы с Гриффином устроились в северном конце ратуши, под ее единственным окошком, узкой щелкой, затянутой бычьим пузырем. Почти все свечи догорели и погасли. Лишь угли, тлеющие в каменном очаге посреди зала, отбрасывали красные отблески на спящих людей.
— Я столько раз сражался за короля Эгберта, парень, а до него за Беортрика, что сбился со счета. Я тебе скажу, что мне еще никогда не доводилось видеть таких хорошо вооруженных воинов. — Гриффин вытащил из бороды вошь и теперь внимательно изучал ее. — Всем нам станет легче, когда язычники уберутся восвояси. — Он снова перевел взгляд на ярла Сигурда, который вполголоса беседовал с пожилым скандинавом с круглым лицом и косматой бородой.
— Но ведь торговля прошла успешно, — заметил я, глядя на то, как Гриффин рассеянно раздавил вошь ногтем большого пальца.
