Лариса Склярук - Плененная Иудея. Мгновения чужого времени (сборник)
– Я знаю, – тихо сказала Оллия. Ее глаза мягко лучились в лунном свете. Она дотронулась рукой до щеки воина, ласково провела по ней, коснулась его губ.
– Ты увидишь пустыню и беспредельные волны песка, желтого, как твои нежные волосы. Ты залюбуешься быстрыми водами Окса. Ты полюбишь небо Бухары, такое же синее, огромное, яркое, как твои глаза. Ты увидишь башни благословенного города – столь высокие, что по ночам звезды ложатся на них отдыхать, – с глубокой страстью сказал воин.
Оллия улыбнулась:
– А говорил, что не умеешь, как поэт. О, ты говоришь еще лучше. Конечно же, я поеду с тобой. Но может быть, ты останешься здесь, в Риме, – голос ее зазвучал неуверенно, словно она уговаривала сама себя, – это ведь дом моего отца. Он будет твоим после нашей женитьбы.
– Нет, – отрезал Мансур, – мне здесь нечего делать.
Оллия встала, легко прикоснулась теплыми губами к щеке мужчины и ушла. Складки плаща мягко потянулись вслед за ней по гладким плитам. Совершенно очарованный, Мансур безмолвно смотрел ей вслед.
Следующие несколько дней прошли для Оллии как во сне. Они бродили по рынкам Рима, отыскивая торговцев, слышавших о реке Яксарт. К глубокому изумлению Оллии, оказалось, что такая река известна римлянам еще со времен походов Александра Македонского, покорившего Бактрию и Согдиану и даже женившегося на бактрийской княжне Роксане. Но дело осложнялось тем, что никто из римских купцов не ходил столь далеко на восток.
Вскоре они познакомились с богатым купцом, который с большим торговым караваном отправлялся в Антиохию.
Это был красивый мужчина средних лет с круглыми карими глазами, крупным носом и полными влажными губами сластолюбца. Своим высоким ростом, плотным телосложением, завитыми на греческий манер волосами, тогой, тщательно задрапированной многочисленными складками, Квинт Минор напоминал ожившую и сошедшую с постамента статую.
Оллии он не понравился с первой минуты. От его бесцеремонных, оценивающих ее взглядов, от звуков звучного вибрирующего голоса ее передергивало.
– Нам предстоит долгий путь. Мы успеем познакомиться поближе, – многозначительно и игриво сказал он Оллии.
Сопровождающая Оллию рабыня Пуэлла, постоянно находящаяся за спиной девушки, тихо прошептала ей на ухо: «Ну и кот». Но она даже не успела договорить, как Мансур сделал шаг вперед вплотную к купцу и, жестко глядя ему в глаза, отчеканил:
– Ты не будешь знакомиться с этой девушкой. Ты вообще забудешь ее лицо.
Квинт Минор, не привыкший к такому обращению, выкатил свои круглые глаза и открыл рот, чтобы возмутиться. Но что-то уткнулось ему в полный живот. Купец опустил глаза и с изумлением увидел кинжал в руке Мансура. Тогда он не стал возмущаться, а быстро согласился с доводами Мансура и кивнул головой. Кинжал исчез, Мансур отступил в сторону.
Пуэлла, уже ненавидящая Квинт Минора, как только рабыня может ненавидеть торговца рабами, тряхнула черными пружинками волос. Она не могла улыбнуться открыто, но в глазах ее без труда читалось удовольствие от увиденного.
Постепенно Мансур и Оллия определили для себя план пути. От Рима вместе с торговым караваном они дойдут до Брундизия. Затем на кораблях вокруг Греции доплывут до Антиохии. В Антиохии римские купцы товары продадут и повернут назад. А Мансуру с Оллией придется заново искать тех, с кем можно будет двинуться дальше на восток. Через Месопотамию, Ассирию, Парфянское царство.
Еще несколько дней Оллия лихорадочно собиралась в путь, отбирая нужные ей вещи. Осознав, что племянница действительно уезжает, Авл Кезон неожиданно загрустил. Он почувствовал, что ему невыносимо трудно навсегда расстаться с единственным родным человеком. Удрученный, он ходил следом за Оллией по дому, выискивая моменты, когда они были вне досягаемости зорких внимательных глаз Мансура, и умолял свою дорогую девочку одуматься, не бросать старика. Оллия закрывала белое лицо руками, тихо плакала, но решения своего не меняла.
– Прости меня, дядя. Но я не могу без него жить. Значит, такая моя судьба. Покоримся же ей.
– Но это же безумие!
– «…Если есть любовь на свете, – а она есть, – то она недалека от безумия». Марк Туллий Цецерон, – задумчиво глядя мимо дяди, произнесла Оллия.
Подошел день, назначенный к отъезду. Караван отправлялся утром от восточных ворот. Необходимые в дороге вещи еще вечером были сложены Пуэллой и Сервусом в приготовленную повозку. Конь для Мансура был выбран, куплен и ждал его там же, за городом. От этого Мансур находился в еще более приподнятом настроении.
Он шел быстрым шагом, спеша покинуть надоевший ему чужой город. С иными чувствами шла Оллия, ее взгляд скользил по стенам домов, по знакомым улицам, задерживался на фонтанах. Она старалась запомнить запахи родного города, впитывала его шум, привычную речь прохожих.
Выйдя из города и кинув на него прощальный взгляд, Оллия решительно отвернулась. Впереди их ждала, пугала и манила вымощенная камнем дорога, теряющаяся в неоглядной дали. Мрачной стражей стояли вдоль нее прямые строгие кипарисы. Тихо шевелили листьями серебристые тополя, игриво показывая то блестящую поверхность зеленого листа, то белый войлок нижней опушки. Благоухал белыми цветами вечнозеленый мирт.
Отдавая последние распоряжения, заставляя бегать недостаточно быстрых, по его мнению, слуг, вдоль наполненных товаром повозок важно прохаживался Квинт Минор. Его завернутая в темный дорожный плащ фигура была монументально внушительна и хозяйственно нетороплива.
Увидев Мансура, который одной рукой держал повод долгожданного коня, а в другой сжимал ладонь Оллии, Квинт Минор усмехнулся и, подойдя, отозвал Мансура на минуту для решения важного вопроса.
Оллия с трудом заставила себя отпустить руку Мансура и следила встревоженными глазами, как мужчины идут в сторону от дороги по редкой серо-зеленой траве, как вороной конь, медленно следуя за Мансуром, пытается на ходу сорвать лепесток-другой желтых цветов испанского дрока.
Что говорил Квинт Минор Мансуру, Оллия не слышала, но догадывалась. Вновь, видимо, требует увеличить задаток. Этот человек запрашивал дополнительной платы при каждой встрече, столь виртуозно изобретая новые расходы, что Оллия всерьез опасалась, что им может не хватить денег на весь долгий путь.
Девушка была права: речь действительно шла об этом. Квинт Минор настаивал. Мансур отрицательно покачивал головой.
– Следующая плата, как и договорились, будет в Антиохии, – твердо сказал воин.
Его соскучившиеся по коню руки любовно оглаживали небольшую, гордо приподнятую голову благородного животного, бесконечно поправляли уздечку, седло.
