Валентин Тарасов - Чеслав. Воин древнего рода
Его-то чего сюда принесло? Только блажного сейчас и не хватало. Вот морока! Сам пришел или с кем-то?
Чеслав, помня об осторожности, решил не показываться Вышате на глаза, а затаиться за деревом и посмотреть, что парень будет делать дальше. Может, пройдет мимо да и уберется восвояси? Вот только бы Леда не выдала. Чеслав глянул в сторону, где сидела на привязи его пленница. Но старуха после похода к источнику, кажется, угомонилась. Вымотавшись и устав окончательно от своей участи невольницы, она, очевидно, задремала в тенечке под деревом.
Вышата уже спустился по склону и теперь был совсем близко от того места, откуда наблюдал за ним Чеслав. Здесь он замедлил свой ход и стал что-то или кого-то растерянно высматривать среди деревьев. Он поворачивался во все стороны, выискивая взглядом все места, кажущиеся ему интересными, особенно те, где рос немногочисленный кустарник. Парень явно кого-то искал. Но, заметив рыжую белку на дереве, он отвлекся и стал наблюдать за ней.
Чеславу надоело затянувшееся наблюдение за парнем.
— Вышата! — позвал он тихо.
Блажной от неожиданности выронил ягоды из ладони, и они упали, рассыпались. Присев, он тут же стал выискивать их среди травы, приговаривая:
— Вот глупые, разбежались. Но Вышата найдет… Всех найдет!.. Вот погодите…
Чеслав позвал его вновь:
— Ты чего здесь, Вышата?
Парень отвечал как ни в чем не бывало:
— Вышата ягоды собирал. Вот еще одна… Зорянушку искал… Она от него спряталась, лукавая… Но он ее все равно найдет!.. — Только теперь Вышата поднял голову и стал смотреть вокруг себя, желая понять, с кем это он разговаривает? Никого не обнаружив, он осторожно спросил: — Здесь кто-то есть? Вышата слышал… — И на его физиономии любопытство смешалось с тенью страха.
Чеслав не стал больше пугать парня и вышел из-за дерева. На лице юродивого расцвела радостная улыбка. Он задорно почесал голову и растрепал и без того торчащие во все стороны волосы, похожие на солому.
— Вышата слышит голос, а никого нет. Слышит — а нет… Чудно!.. — И он засмеялся веселым, беззаботным смехом большого ребенка.
— Так ты Зоряну искал?
— Зорянушку. Убежала от Вышаты. Бросила его… — Парень перестал смеяться и опечалился. А затем снова стал обеспокоенно озираться по сторонам.
— Нет ее здесь. Видишь, нет. — Чеславу хотелось как можно быстрее спровадить назойливого соплеменника.
— О, Вышата видит… Другие не видят, а Вышата видит! — Блажной ударил себя в грудь кулаком. — Вышата часто в лесу ходит. Много видит… Любо ему… — И опять принялся шарить в траве, собирая утерянные ягоды.
Сказанное юродивым заинтересовало Чеслава. А что, если и правда… Он присел рядом с Вышатой и стал помогать ему искать лесное лакомство. Положив очередную ягоду в его ладонь, Чеслав спросил:
— Говоришь, часто в лес ходишь да видишь многое? — И после того, как Вышата кивнул утвердительно, продолжил: — А помнишь, Вышата, празднество было — посвящение нас в мужи?
Вышата недовольно шмыгнул носом, насупился и, надув губы, с обидой в голосе пробурчал:
— Вышату не взяли на посвящение. Вышата плакал… Он уже большой, а его не взяли!.. Плохо, ох как плохо!.. — И тут же, подняв глаза на Чеслава, с большой заинтересованностью спросил: — А лук когда Вышате подаришь? Чеслав обещал.
— Подарю, Вышата, обязательно подарю. Сам сделаю. — И продолжил разговор: — А потом, после посвящения в капище, все на охоту отправились…
— А Вышату опять не взяли… А лук большой подаришь? Взаправдашний?
— А после охоты поутру дядьку Велимира мертвым нашли, помнишь? — гнул свое Чеслав.
— А стрелять научишь?
— Научу, еще как научу! Белке в глаз попадать будешь.
— А оленю?
— Кому захочешь… — Чеслав даже схватил парня за руку, пытаясь заставить того следить за своей мыслью. — А Вышата в то утро в лесу был?
— Может, и был…
— А видел там кого?
— Все в лес ходят, — сообщил Вышата и, осторожно высвободив свою руку, продолжил искать ягоды.
— Вспомни, Вышата!
Юродивый посмотрел на Чеслава чистым бесхитростным взглядом, слабо улыбнулся и, вздохнув, произнес:
— Не помню. — И пожал плечами.
— А ты постарайся. — Чеслав сам готов был влезть в голову парня, лишь бы он вспомнил. — Ну же?!
Видя, как настойчив в своей просьбе Чеслав, Вышата задумался, потом неожиданно схватился за голову руками и сжал ее. На его лице возникла гримаса напряжения, после чего он сильно замотал головой, даже застонал и вдруг, резко замерев, простодушно признался:
— Не помню.
— Дурень! — вырвалось у Чеслава.
Вышата уставился на него удивленными глазами, не понимая, за что на него сердятся.
Чеслав от неудачи даже стукнул кулаком о землю, а когда досада схлынула, ему неловко стало. Какой с ущербного спрос? И он заговорил с парнем как можно мягче:
— Ну, ты, Вышата, ступай в городище, а то ночь скоро падет. Заплутаешь еще… Зоряна, наверное, давно уж в селении… у дома тебя дожидается.
При упоминании Зоряны лицо юродивого стало озабоченным. Он оставил свое занятие со сбором ягод, высыпав их обратно в траву, и поднялся с колен.
— Зорянушке с Вышатой хорошо. Она так смеется с ним! Сладко! — сказал парень и неожиданно захохотал. — Вот так! Так хохочет… — И тут же, уняв смех, добавил твердо: — Вышата ее от всех защитит. — И для большей убедительности кивнул, склонив голову чуть набок.
Тщательно оправив свою замызганную, пропитанную потом и грязью, давно не стиранную рубаху, он еще раз с серьезным видом посмотрел на Чеслава.
— Вышата пойдет… — Его рот расплылся в бесхитростной улыбке малолетнего отрока. — Пойдет скоренько, скоренько…
— Ступай. — Чеслав не сдержался и невольно улыбнулся ему в ответ.
Помахав рукой соплеменнику, Вышата стал подниматься на холм. Он шел, часто оглядываясь и благодушно улыбаясь чему-то, только ему ведомому, пока не преодолел вершину и не скрылся из виду в лучах заходящего солнца.
День медленно уходил за вершину холма, не принеся разгадки, не открыв лица того, кто распорядился жизнью его родных. Оставшись наедине с собой, Чеслав ощутил, как с угасанием светила на его плечи, ноги, душу накатывает огромная усталость, словно уходящий день решил взвалить на него всю тяжесть своих забот и переживаний и уйти налегке. А еще большей тяжестью были неизвестность и безрезультатность охоты на врага его крови. И лишь глубоко спрятанное где-то внутри звериное чутье, которое появилось у него после обряда посвящения и которое просыпалось в нем время от времени, слабо шептало ему, что это должно случиться, что он таки познает эту тайну. Не давая точного ответа, но при этом сохраняя надежду. Может, спешащая на смену уходящему дню ночь даст этот долгожданный ответ?
