Александр Дюма - Двадцать лет спустя (часть первая)
— Доктора! Хирурга! Врача! — ревела толпа. — Советник Брусель умирает! Мазаринисты убили его!
— Боже мой, — восклицал Брусель в отчаянии, — из-за этих несчастных мой дом сожгут!
— Подойдите к окну и покажитесь им, хозяин!
— Нет, уж от этого я воздержусь, — ответил Брусель. — Показываться народу — это дело королей. Скажи им, что мне лучше, Наннета, скажи им, что я пойду не к окну, а в постель, и пусть они уходят.
— А зачем вам нужно, чтобы они ушли? Ведь они собрались в вашу честь.
— Ах! Неужели ты не понимаешь, что меня из-за них повесят? — твердил в отчаянии Брусель. — Видишь, вот и советнице стало дурно!
— Брусель! Брусель! — вопила толпа. — Да здравствует Брусель! Доктора Бруселю!
Поднялся такой шум, что опасения Бруселя не замедлили оправдаться. На улице появился взвод гвардейцев и ударами прикладов разогнал беззащитную толпу.
При первом крике: «Гвардейцы, солдаты!» — Брусель, боясь, как бы его не приняли за подстрекателя, забился в постель, не сняв даже верхней одежды.
Благодаря вмешательству гвардейцев старой Наннете, после троекратного приказа Бруселя, удалось наконец закрыть наружную дверь. Но едва лишь она заперла дверь и поднялась к хозяину, как кто-то громко постучался.
Госпожа Брусель, придя в себя, разувала своего мужа, сидя у его ног и дрожа как лист.
— Посмотрите, кто там стучит, Наннета, — сказал Брусель, — и не впускайте чужих людей.
Наннета выглянула в окно.
— Это господин президент, — сказала она.
— Ну, его стесняться нечего, откройте дверь.
— Что они с вами сделали, милый Брусель? — спросил, входя, президент парламента. — Я слышал, вас чуть не убили!
— Они явно покушались на мою жизнь, — ответил Брусель со стоической твердостью.
— Бедный друг! Они решили начать с вас. Но каждого из нас ждет та же участь. Они не могут победить нас всех вместе и решили погубить каждого порознь.
— Если только я поправлюсь, — сказал Брусель, — я, в свою очередь, постараюсь раздавить их тяжестью своего слова.
— Вы поправитесь, — сказал Бланмениль, — и они дорого заплатят за это насилие.
Госпожа Брусель плакала горючими слезами, Наннета бурно рыдала.
— Что случилось? — воскликнул, поспешно входя в комнату, красивый и рослый молодой человек. — Отец ранен?
— Перед вами жертва тирании, — ответил Бланмениль, как истый спартанец.
— О! — вскричал молодой человек. — Горе тем, кто тронул вас, батюшка!
— Жак, — произнес советник, — пойдите лучше за доктором, друг мой.
— Я слышу крики на улице, — сказала служанка, — наверное, это Фрике привел доктора…. Нет, кто-то приехал в карете!
Бланмениль выглянул в окно.
— Это коадъютор! — воскликнул он.
— Господин коадъютор! — повторил Брусель. — Ах, боже мой, да пустите же, я пойду к нему навстречу!
И советник, забыв о своей ране, бросился бы встречать г‑на де Реца, если бы Бланмениль не остановил его.
— Ну-с, дорогой Брусель, — сказал коадъютор, входя, — что же случилось? Говорят о засаде, об убийстве? Здравствуйте, господин Бланмениль. Я заехал за своим доктором и привез его вам.
— Ах, сударь! — воскликнул Брусель. — Вы оказываете мне слишком высокую честь! Действительно, меня опрокинули и растоптали мушкетеры короля.
— Вернее, мушкетеры кардинала, — возразил коадъютор. — Вернее, мазаринисты. Но они поплатятся за это, будьте покойны. Не правда ли, господин Бланмениль?
Бланмениль хотел ответить, как вдруг отворилась дверь, и лакей в пышной ливрее доложил громким голосом:
— Герцог де Лонгвиль.
— Неужели? — вскричал Брусель. — Герцог здесь? Какая честь для меня!
— Ах, монсеньор! Я пришел, чтобы оплакивать участь нашего доблестного защитника, — сказал герцог. — Вы ранены, милый советник?
— Что с того! Ваше посещение излечит меня, монсеньор.
— Но всё же вы страдаете?
— Очень, — сказал Брусель.
— Я привез своего врача, — сказал герцог, — разрешите ему войти.
— Как! — воскликнул Брусель.
Герцог сделал знак лакею, который ввел человека в черной одежде.
— Мне пришла в голову та же мысль, герцог, — сказал коадъютор.
Врачи уставились друг на друга.
— А, это вы, господин коадъютор? Друзья народа встречаются на своей территории…
— Я был встревожен слухами и поспешил сюда. Но я думаю, врачи немедленно должны осмотреть нашего славного советника.
— При вас, господа? — воскликнул смущенный Брусель.
— Почему же нет, друг мой? Право, мы хотим поскорей узнать, что с вами.
— Ах, боже мой, — сказала г-жа Брусель, — там снова шумят!
— Похоже на приветствия, — сказал Бланмениль, подбегая к окну.
— Что там еще? — вскричал Брусель, побледнев.
— Ливрея принца де Конти, — воскликнул Бланмениль, — сам принц де Конти!
Коадъютор и герцог де Лонгвиль чуть не расхохотались. Врачи хотели снять одеяло с Бруселя. Брусель остановил их. В эту минуту вошел принц де Конти.
— Ах, господа, — воскликнул он, увидя коадъютора, — вы предупредили меня! Но не сердитесь, дорогой Брусель. Как только я услышал о вашем несчастье, я подумал, что, быть может, у вас нет врача, и привез вам своего. Но как вы себя чувствуете? Почему говорили об убийстве?
Брусель хотел ответить, но не нашел слов: он был подавлен оказанной ему честью.
— Ну-с, господин доктор, приступайте, — обратился принц де Конти к сопровождавшему его человеку в черном.
— Да у нас настоящий консилиум, господа, — сказал один из врачей.
— Называйте это как хотите, — сказал принц, — но поскорей скажите нам, в каком состоянии наш дорогой советник.
Три врача подошли к кровати. Брусель натягивал одеяло изо всех сил, но, несмотря на сопротивление, его раздели и осмотрели.
У него было только два ушиба: на руке и на ляжке.
Врачи переглянулись, не понимая, зачем понадобилось созвать самых сведущих в Париже людей ради такого пустяка.
— Ну как? — спросил коадъютор.
— Ну как? — спросил принц.
— Мы надеемся, что серьезных последствий не будет, — сказал один из врачей. — Сейчас мы удалимся в соседнюю комнату и установим лечение.
— Брусель! Сообщите о Бруселе! — кричала толпа. — Как здоровье Бруселя?
Коадъютор подошел к окну. При виде его толпа умолкла.
— Друзья мои, успокойтесь! — крикнул он. — Господин Брусель вне опасности. Но он серьезно ранен и нуждается в покое.
Тотчас же на улице раздался крик: «Да здравствует Брусель! Да здравствует коадъютор!»
